Ровно 100 лет назад семья Льва Александровича Зиновьева (1882-1958), выдающегося русского политика и предпринимателя, тесно связанного с Нарвой, перебралась из революционной России в Эстонию. А в июне этого года его впервые опубликованные воспоминания, книгу «В огне трех революций» представил в Нарвской центральной библиотеке внук автора.
Себастьян Кириллович Зиновьев-Фицлайон, представитель 20-го поколения династии Зиновьевых, родился 1 января 1948 года в Лондоне. С 1992 года живет в Санкт-Петербурге, является гендиректором и владельцем ООО «С. Зиновьев и Ко» (оценке и продаже недвижимости), а также почетным консулом Австралии. Прибавление к фамилии инициировал отец Кирилл Александрович, которому очень не хотелось, чтобы семью путали с большевистским лидером Петрограда Григорием Зиновьевым (на самом деле – Радомысльский). В итоге появилось отчество «Львович» – в английском переводе Fitzlyon, сын льва. Сергей Трохачев
Хорошо помнящий деда Себастьян Кириллович Зиновьев-Фицлайон проделал скрупулезную работу по подбору нужных архивных материалов в Эстонии и в России, конкретно в Санкт-Петербурге, а помогал ему как в научных изысканиях, так и на встрече в Нарве директор Всероссийского музея А.С. Пушкина профессор Сергей Михайлович Некрасов.
Назвать выступление Себастьяна Зиновьева презентацией, значит незаслуженно принизить эту увлекательную лекцию, сопровожденную показом более 70 слайдов и позволившую сквозь летописание одной семьи отчетливо разглядеть значимые моменты российской истории.
Как появились мемуары
«Вся жизнь Льва Александровича, – подчеркнул во вступительном слове Сергей Некрасов, – проходила между Петербургом и Нарвой». Поэтому логично, что после Москвы, где книга была опубликована, и музея Пушкина в Питере третья встреча состоялась именно в местах, которым посвящена «добрая половина текста» книги.
Здесь, в Нарве, жила вся семья во главе с прадедом Себастьяна Александром Дмитриевичем, который в 1903-1911 гг. был губернатором Санкт-Петербурга, а до этого председателем Нарвской городской думы. Затем переехали в столицу, где семерым сыновьям, в том числе Льву, предстояло учиться. Но так как семейное предприятие – торговый дом «Д. Зиновьев и К°», которому принадлежали лесопильный завод в Гунгербурге (ныне Нарва-Йыэсуу) и литейный в Нарве, – требовал неусыпного внимания, именно Льву Зиновьеву с 1907 года пришлось вплотную заниматься бизнесом вплоть до отъезда в Англию в апреле 1920 года.
Землевладельцы и предприниматели
Избранный в 1912 году в IV Государственную Думу потомственный дворянин Лев Александрович Зиновьев оказался едва ли не самым молодым депутатом. За плечами у него, как и у шестерых братьев, был уже Пажеский корпус, звание камер-юнкера, служба в Конногвардейском полку, должность губернского предводителя дворянства. Кроме того, он имел во владении 12 тыс. десятин земли, что равно примерно 22800 гектарам.
Завод по переработке древесины, а равно и семейную компанию основал в 1850 году его дед, Дмитрий Васильевич Зиновьев (1822-1904). Позднее, в 1879 году, он же выстроил на левом берегу Наровы машиностроительный завод с чугунолитейным цехом, где изготавливались трубы для городского водопровода и детали для Балтийской железной дороги. Так что вполне закономерным выглядит его трехлетнее (1878-1881) пребывание в должности городского головы Нарвы, а в целом нарвский период семьи Зиновьевых начинается с середины XIX века.
Во главе семейного дела: древесина и металл
Наиболее сложный период управления семейным предприятием выпал на долю Льва Александровича. Отец его Александр Дмитриевич (1854-1931), дослужившийся до чина тайного советника (в армии это генерал-лейтенант), избранный в 1894 году председателем Нарвской городской думы, отметил Себастьян Кириллович, «не очень любил разбираться с деньгами», предпочитая государственные дела, и поэтому, по рекомендации Дмитрия Васильевича, вверил компанию Адольфу Гану, выпускнику Санкт-Петербургского технологического института и фактически создателю курорта Усть-Нарвы, который «царствовал во главе дела» к моменту приезда в Нарву Льва Зиновьева в 1907 году. «Меня выбрали в число администраторов как представителя семьи владельца», – пишет он. И признается, что «очень неохотно согласился на это избрание», но должность принял, потому что считал это своим долгом. Древесина заготавливалась по отработанной схеме. На прибрежных (вдоль рек и озер) территориях нескольких губерний закупался лес, распиливался на доски, которые доставлялись к истокам Наровы, а затем сплавлялись к устью, в порт, где находились склады и стояли баржи и три буксирных парохода, с помощью которых товар отгружался на крупные суда и отправлялся за границу.
На машиностроительном заводе, разросшемся из ремонтной мастерской при лесопилке и включавшем, кроме упомянутого чугунолитейного цеха, также механический и котельный, работало около 300 человек. Изготовляли паровые котлы и водопроводные трубы. «Только один завод России в Брянске мог отливать трубы такого диаметра, как у нас – до 36 сантиметров, – не без гордости сообщает Лев Зиновьев. – Водопроводы многих городов России, в том числе московский и частью петербургский, были оборудованы трубами компании «Д. Зиновьев и Ко». Все это давало хорошую прибыль, которая позволяла с избытком покрывать все расходы». А Себастьян Зиновьев отметил, что это был фактически «идеальный бизнес» еще и потому, что в собственности компании имелись электрогенераторы, работавшие за счет течения Наровы и вырабатывавшие необходимое электричество.
На грани банкротства
Тем не менее это замечательное предприятие едва устояло, когда управляющим был Адольф Ган, который после 1905 года «стал брать из компании слишком много денег, а инвестировать перестал». Усилившиеся разногласия привели к увольнению Гана в 1907 году, и его должность занял Лев Зиновьев. Компанию удалось спасти. С Ганом окончательно не расстались: дали ему возможность арендовать часть машиностроительного завода. Но вскоре Ган все же был устранен от участия в предприятии.
Воспоминания корректируют историю
Книга Льва Зиновьева не ограничена Нарвой, повествование затрагивает и события эпохальные, внося порой существенную правку в фактографию. Так, все мы знаем о Кровавом воскресенье 9 (22) января 1905 года. В советской историографии господствовала цифра в 4600 жертв (убитых и раненых), почерпнутая из статьи В.И. Ленина, опиравшегося на иностранную прессу. Между тем Лев Александрович, тогда конногвардеец и командир эскадрона, непосредственно участвовал в наведении порядка. «Генерал, командовавший войсками на площади, – читаем в соответствующей главе, – распорядился предложить толпе разойтись, что было сделано, согласно уставу, три раза. После этого нам было приказано атаковать… Слово «атаковать» звучит очень громко: на самом деле мы ехали шагом, медленно толкая толпу грудями лошадей, толпа медленно же поддавалась и постепенно рассеялась по соседним улицам. Все это происходило совсем мирно, никто никого не убил и не бил, и даже отдельные люди из толпы обменивались с солдатами шуточками.»
Другое дело, замечает мемуарист, что на стороне, где стоял Преображенский полк, «дело не обошлось так мирно. Когда, несмотря на несколько предупреждений, толпа не двигалась, полку было приказано стрелять, и одна рота дала три залпа, после чего толпа разбежалась. При этом было убито 18 человек и было какое-то количество раненых.» А всяческие жуткие полотна художников, появившиеся в изобилии после октября 1917 года, считает Себастьян Кириллович, «это чисто советская пропаганда».
Скептик возразит: мол, «врет как очевидец». Позволим не согласиться: стилистика и тональность книги Льва Зиновьева таковы, что какие-либо «перегибы» исключены в принципе. Не говоря о том, что для офицера того времени понятие «честь» являлось естественным, как дыхание.
Добавим, что Лев Александрович чрезвычайно подробно описывает детали промышленности России в начале XX века: информация эта для историков бесценна.
Сергей Трохачев
