Молодая нарвитянка недавно осталась без юриста в длительном судебном споре. «До сих пор меня представлял местный юрист, который общался с судом через переводчика. Но на последнем заседании судья сказал, что так больше нельзя», – рассказывает она.
«Нового постановления» нет
«В суде нам объяснили, что дело не в том, что есть какие-то претензии конкретно к моему юристу. Но теперь изменились требования, вышло новое постановление, и юристы должны сами говорить в суде на эстонском языке. И вот на суде я осталась одна, а противоположная сторона – с присяжным адвокатом из Таллинна», – рассказывает она.
Столкнулись с этой проблемой и другие нарвитяне. Они считают, что теперь судебные споры будут обходиться им значительно дороже. «Пригласить присяжного адвоката можно, но это совсем другой уровень цен», – сказал один из них. «Со своим прежним юристом я давно знаком, но теперь придется довериться совершенно незнакомому человеку. Да и в целом в Нарве местных юристов, которые владели бы устным эстонским языком на таком высоком уровне, мало», – считает другой горожанин.
Поэтому для нарвитян это новое требование к договорным представителям (то есть к юристам, представляющим в суде их интересы на основе договора) создает дополнительные сложности при участии в судебных заседаниях.
Итак, что же изменилось в законе и почему больше нельзя нанимать для ведения дел местных юристов, которые хорошо разбираются в эстонском гражданском праве, но недостаточно хорошо владеют устным эстонским языком?
Известный нарвский юрист Александр Гамазин, которого «НГ» попросила прокомментировать эту ситуацию, рассказал, что и его самого судьи Вируского уездного суда уже отстраняли в этом году от участия в судебных процессах в качестве договорного представителя, мотивируя это тем, что он недостаточно хорошо владеет устной эстонской речью, чтобы общаться с судом. «При этом, как ни трудно обычному человеку в это поверить, никаких «новых постановлений» не появилось, Гражданский процессуальный кодекс в этой части не менялся с 2008 года», – поясняет Гамазин.
«Времена изменились»
В прошлый четверг, 11 апреля, Александр Гамазин должен был представлять в Вируском уездном суде одну из сторон в судебном споре квартирного товарищества. На этом заседании, оказавшемся очень коротким, присутствовала и «Нарвская газета». Юрист пришел на заседание вместе со своим переводчиком, но судья Андрес Халлмяги сказал, что заседание с участием договорного представителя участника процесса, не владеющего свободно эстонским языком, не может быть проведено. «Мы должны сделать КТ предложение найти для судебного заседания представителя, свободно владеющего эстонским языком», – сказал судья. Он пояснил, что это не означает, что Александр Гамазин или другие юристы, не владеющие эстонским языком в той степени, чтобы свободно общаться с судом без переводчика, больше не могут выступать в роли договорных представителей своих клиентов. Однако участвовать в устных судебных заседаниях они больше не могут.
«Для нарвитян новое требование к договорным представителям создает дополнительные сложности при участии в судебных заседаниях.
Александр Гамазин попросил судью назвать конкретную статью закона, из которой это утверждение следует. Судья Халлмяги напомнил юристу, что встречается с ним в зале суда с 1983 года, и спросил, сколько десятилетий они общались на русском языке. Гамазин ответил: «Очень долго». «Очень долго. Сейчас времена изменились, теперь мы начинаем говорить по-эстонски. Чтобы было равенство», – пояснил судья. Он добавил, что не станет снова повторять те объяснения, которые юрист уже ранее получил в письменной форме от других судей, в том числе и от окружного суда.
Гамазин аргументирует свою позицию, ссылаясь на Гражданский процессуальный кодекс (TMS, Tsiviilkohtumenetluse seadustik – ред.), где говорится, что представитель участника процесса обладает теми же правами, что и сам участник процесса (TMS, § 217, часть 5). А поскольку участник процесса имеет право найти для себя переводчика, то же самое может сделать и его представитель, уверен юрист. По его словам, до февраля нынешнего года именно так и было.
Закон четко оговаривает требования к договорным представителям, подчеркивает Гамазин. Например, они обязаны хорошо знать законодательство, иметь магистерскую степень. Однако требование к ним владеть эстонским языком на определенную категорию в законе не прописано. «При участии переводчика, который по закону обязан обеспечить точный и грамотный перевод, никаких помех из-за того, что договорной представитель недостаточно владеет устным эстонским языком, возникнуть не должно», – поясняет юрист. По мнению Гамазина, прежде чем отстранять договорных представителей от участия в судебных процессах по языковой причине, надо поменять закон.
Суд: закон не изменился, но проблемы с нехваткой юристов больше нет
«НГ» обратилась в Вируский уездный суд с вопросами, действительно ли в последнее время не менялся закон и, если это так, то почему изменились требования к договорным представителям. И получила комментарий председателя Вируского уездного суда Лийны Наабер-Кивисоо:
«В соответствии со статьей 32 (1) TMS судебное разбирательство и судебное администрирование ведутся на эстонском языке. Переводчик привлекается к участию в производстве на основании части 1 статьи 34 TMS только для стороны процесса, не владеющей эстонским языком и не имеющей представителя в процессе. Согласно § 34 (5) , TMS переводчик не привлекается к участию в производстве для договорного представителя или консультанта стороны процесса. В судебной практике установлено, что этого не делается по той причине, что договорной представитель должен иметь возможность общаться с представляемым лицом на понятном последнему языке, а с судом – на эстонском языке (постановление Таллиннского окружного суда от 17.12.2021 по гражданскому делу № 2-20-3131, п. 12.1).
Указанные cтатьи закона за последний год не изменились. В соответствии с пунктом 1 § 34 TMS суд, а не сторона процесса решает, привлекать ли переводчика к участию в процессе. При этом не имеет значения, происходит ли привлечение по инициативе суда или по ходатайству стороны процесса.
В прошлом при решении проблемы суду приходилось учитывать социально-экономические аспекты и доступность юридической помощи в регионе. Возможность проведения видеозаседаний увеличила число поставщиков юридической помощи.
Другими словами, привлекая договорного представителя, не обязательно ограничиваться представителями, предлагающими услуги в регионе. Видеослушания позволяют привлечь к участию в договоре представителя, говорящего по-эстонски, и из-за пределов региона.
Тот факт, что представитель ранее не был отстранен от производства по делу, не означает, что его отстранение было неоправданным в данном случае. Как минимум в ходе трех судебных разбирательств г-ну Гамазину было разъяснено, что он не может присутствовать на слушаниях в качестве договорного представителя».
Привлечь или найти?
«Я, действительно, уже знаком с этими аргументами, однако продолжаю считать, что речь идет о новом толковании закона, которое по сути меняет его смысл», – сказал «НГ» Александр Гамазин. «В обсуждаемой проблеме уездные судьи игнорируют текст еще одной процессуальной нормы, где говорится, что если для истца или ответчика, не владеющего эстонским языком, суд не имеет возможности привлечь переводчика, то он может обязать этого участника процесса найти для себя этого специалиста, так сказано в части 2-й § 34 TMS», – пояснил «НГ» свою позицию юрист.
«Другими словами, закон установил два способа появления в судебном заседании переводчика: он может быть привлечен судом или найден самостоятельно. И этот, второй способ участия данных специалистов в заседаниях уже много лет стал практически единственным,
поскольку, например, в Нарвском судебном доме осталось всего 1-2 штатных переводчика на тысячи гражданских дел ежегодно», – продолжает аргументировать он.
Юрист добавил, что, отказав ему в праве быть договорным представителем (lepinguline esindaja), суд предложил ему взамен участвовать в заседании в качестве советника (nõustaja).
«Я отказался: ведь по сути это означает, что юрист высокой квалификации должен на ухо нашептывать участнику процесса ответы, содержащие юридические термины, а переводчик будет переводить слова участника процесса на эстонский язык. А если клиент ошибется, не запомнив точные выражения юриста?» – рассказывает Гамазин. Он также отмечает, что для его клиентов, как правило, людей с достаточно средним уровнем дохода, будет чувствительным и то, что оплата работы советника не компенсируется стороне, выигравшей дело. В то время как оплата работы договорного представителя считается судебными издержками и компенсируется.
«Теперь, исходя из логики суда, у клиентов может быть два юриста: один хорошо знает дело и ведет его (составляет иски, ответы, точки зрения и т.д.), а второй ходит по этому же делу в судебные заседания… Абсурд? И потом, ведь если владеющий высокой степенью госязыка представитель будет допущен к заседанию, он что – обязан переводить своему клиенту речи и заявления другой стороны, или даже – вопросы и суждения судьи? Конечно, не обязан. И наконец, в какие денежные суммы обойдутся истцам и ответчикам из Ида-Вирумаа юристы, которых они будут искать в других регионах?» – заключил юрист.
По его словам, он сейчас готовит обращение к канцлеру права по поводу возникшей коллизии. «НГ» будет следить за развитием событий.
2 комментарии
“В соответствии со статьей 32 (1) TMS… ”
Я вот точно не хочу, чтобы мой представитель – юрист перепутал два разных закона.
Истец должен получать ответ на своем родном языке. И это дело суда найти квалифицированного переводчика, который объяснит исцу суть ответа.