Сегодня, когда пандемия усадила всех по домам и путешествия многим доступны лишь в виртуальном формате, мне хотелось бы рассказать об одном интересном походе по Якутии, в котором мне довелось участвовать в начале 80-х.
Характер и бородавка на носу засидевшейся в девушках Агнессы Сиркель полностью соответствовали ее девичьему статусу. Твердый характер, настойчивость требовали завершить спортивный рост – выполнить норматив мастера спорта. Мешало только отсутствие в маленькой Эстонии нужного количества спортсменов необходимой квалификации. Так я, имеющий достаточно полномочий, оказался приглашенным. Агнесс запланировала совершить поход высшей пятой категории сложности по Якутии, в междуречье рек Колыма и Индигирка – по хребту Черского.
Руководитель оказалась чудесным организатором, маршрут был продуман, для сокращения веса рюкзаков для обеспечения месячного похода по «ненаселенке» было разработано легчайшее снаряжение и заказаны в Таллиннской лаборатории, изготавливающей питание для космонавтов, сублимированные продукты. И только со мной произошел прокол – Агнесса оказалась ярой националисткой, что в 80-е годы не было редкостью. И я стал той костью, которая щекотала ее горлышко. Я был единственный русский, кроме того, совершенно не знавший эстонского языка, что, в свою очередь, не было редкостью для Нарвы.
Все оказалось замечательно, группа говорила о чем-то своем, изредка обращаясь ко мне. Я был как в вакууме. Помогло то, что я был самым опытным по альпинистской технике, и техническое выполнение высокогорной части маршрута пало на мои плечи, чему я был очень рад.
Наш маршрут начался в маленьком якутском поселке Хонуу, куда нас забросил 8-местный самолетик. Это была явно не русская деревня. Собранные из бруса типовые, но какие-то непривычные домишки, стоявшие на сваях, отдельные юрты, дощатые тротуары. Мы не стали здесь задерживаться, перекусили последний раз по-человечески в местной забегаловке, вышли на юг. Обозначились тротуары, воздух основательно прогрелся, и мерзлый грунт превратился в десятисантиметровую кашу.
Экзотика началась сразу же. Ближайший лесочек показался большой свалкой. Какие-то матрасы, части мебели, посуда. Присмотревшись, поняли: да это же кладбище, кладбище в вечной мерзлоте. Вот обрамленный дощатой стенкой земляной холмик, табличка с именем. И рядом то, что было у человека при жизни: одежда, посуда, даже медали. А на деревьях висят какие-то узлы, из некоторых торчат кости. Как оказалось, это эвенки заворачивают покойника в оленью шкуру и закрепляют на дереве. А в земле похоронены якуты. Печальная экзотика перед выходом.
Зато в дальнейшем лес покорил своим жизнерадостным обаянием. Под зеленым покровом лиственниц – ярчайший ковер мхов. Ярко-красные, фиолетовые, желтые, синие пятна под сиявшим солнцем создавали неповторимую картину, напоминавшую узоры среднеазиатских ковров из шелковых ниток.
Впрочем, под 45-килограммовыми рюкзаками долго не повосхищаешься. Чуть отдохнули – и в путь. К сожалению, дороги не предвидятся. Частично звериные, охотничьи тропы проходят обычно вдоль рек, ручейков.
Дороги, дороги. Не дай Бог – низина. Царство мошкары. Не помогут ни кремы, ни накомарники. Гнус лезет через сетку, через рубаху. Единственный выход – быстрее перемещаться вверх, в горную часть, на ветер. Об этом предупреждали все, как и о том, что золото здесь – под ногами. Самородки прячутся под видом простых камней – умей только видеть. К сожалению, за месяц путешествия увидеть мы не сумели. Хотя в одном месте, на обширном плато, встретили чью-то копанку. Ручеек, дощатый лоток, лопата. Попробовали пощупать удачу, потратили полдня. Увы, в этот раз не повезло. Но все еще возможно…
…Позднее в куче щебня берегового откоса сверкнули солнечные звездочки. Серый большой булыган, а из него сверкают с десяток огоньков – разного размера золотые кристаллы. Камень был тяжелый, но я сунул его в рюкзак и привез домой.
Лес постепенно закончился, только вдоль ручьев заросли ивняка, а по равнинам ковер карликовой березки высотой не более 10 см. И над этим лиственничным лесочком огромные надберезовики, совершенно чистые, в большом изобилии. Я собирал их, когда останавливались на привал – и надберезовики, и, к удивлению, подосиновики в зарослях ивняка. Собирал только я, эстонские участники группы признавали лишь пластинчатые грибы.
После нашего сублимированного обеда на жировых остатках в котелке быстренько тушил и с удовольствием съедал грибное блюдо. Одногруппники сперва посмеивались, потом попробовали, и пришлось объем блюда увеличивать. Лишь гордая Агнесс собирала редкие волнушечки, отваривала и съедала. Не только грибами удавалось побаловать себя, в нашем «меню» были также земляника, черника, морошка.
Привязываться к карте очень помогали многочисленные ручейки и речки. Вдоль них мы поднимались выше и выше. Пошли скальные склоны, забелели впереди снежники и крутые леднички. Но и на скальных склонах с тяжелым рюкзаком приходилось нелегко, использовались и перила, и веревочная страховка.
На пологом участке решили устроить дневку, налегке пересечь невысокий отрожек гребня, спуститься в соседнюю долину, по ней вниз и по пройденному пути – к лагерю. Участница похода Лейда заявила, что она устала, останется в лагере.
Утром, пока готовился завтрак, перепаковывали вещи, умывались, чистили зубы, и кто-то обратил внимание, что мы не одни. По долине снизу, по противоположному берегу речушки, вверх что-то двигалось. Неужто корова, предположил кто-то. Да нет. Коровы здесь не могут быть. Минут через 10 стало ясно – медведь. Зверь не спеша приблизился, посмотрел на нас и спокойно побрел вверх: ни агрессии, ни особого интереса. Наша настороженность спала, встал вопрос, что делать медведю вверху, в снегах. Он наверняка пойдет назад, где пища, и наверняка захочет пошуровать в палатке. Лейда сразу заявила, что идет с нами. Подумав, решили планы не менять, продукты обложить камнями, побрызгать бензином для запаха. Так и сделали.
Вечером возвращались с тревогой в сердце. Но все обошлось, мишка ушел другими тропами.
Звездочкой нашего маршрута был траверс (в альпинизме – подъём по одному гребню и спуск по другому – ред.) вершины Победа (3147 м), высшей точки хребта Черского. Пришлось использовать альпинистские кошки и ледорубы. Ниже вышли еще на одну местную диковину – громадную наледь, которая покрывала всю ширину долины. Зимой что-то перекрыло поток воды подо льдом, вода вышла на поверхность и долго-долго намерзала, образовав ледяное поле метров 200 х 1000, толщиной около метра. И это в середине июля! При температуре воздуха под 30 градусов на солнце гулять по ледяному катку было здорово.
Путь к Колымскому тракту, которым планировали выйти в «населенку», оказался сложнее, чем думали. Начались заболоченные лощины, где ноги тонули по щиколотку, буреломные завалы, опять гнус. Хотя груз заметно уменьшился, скорость упала. И последняя река, которую надо было преодолеть, также оказалась опаснее. Нашли самое широкое место, плес, где скорость потока ниже, застраховали меня веревкой, дали жердину в руки для распора в дно. Глубина оказалась до пояса, и, когда я добрел до середины, провисшая веревка коснулась воды и свалила меня с ног. Меня успешно вытащили, переодеваться не стал. Решили, что Ян пойдет за мной следом, будет поднимать веревку вверх. Вторая попытка оказалась успешной, я закрепил веревку за дерево. Остальные прошли по перилам. Хотя вода была ледяной, июльское солнце обогрело и высушило быстро.
Колымский тракт, на который нанизаны все бывшие лагеря ГУЛАГа, полусгнившими развалинами напомнивший трагические судьбы многих людей, в том числе и жителей Эстонии, резанул по сердцу.
Встречная попутка довезла нас до Усть-Неры, небольшого поселка, запомнившегося тем, что все урны и закоулки были завалены пустыми бутылками из-под «советского шампанского». Дело в том, что из-за идеологических соображений из алкогольных напитков в поселок завозили только шампанское.
Мы остановились в какой-то школе, и наша руководительница по поводу благополучного завершения похода извлекла из рюкзака 100-граммовый мерзавчик чего-то крепкого и упаковочку сублимированного тортика размером в 2 спичечных коробка.
И последняя драма. Дома у меня богатая коллекция минералов. Но всех посетителей восхищал мой самородок. Восхищение оказалось сильнее совести. Как-то незаметно камень куда-то пропал. Правда, удар судьбы был не слишком тяжел. Ведь золото не бывает кристаллическим. Это были пириты.
…Позже Агнесс оформила норматив мастера спорта и ходила еще многими интересными маршрутами.
Лев МИГДАЛЬСКИЙ,
мастер спорта по туризму и спортивному ориентированию
