Продолжаем серию эссе Йосефа Каца о том, как и почему изображали Нарву в ту или иную пору.
Йосеф Кац – не только журналист газеты «Столица», по которой известен многим, но и краевед, и культуролог, автор нескольких книг об истории Таллинна, глубокий знаток древности и прекрасный рассказчик.
Сегодня его очередной рассказ из настоящего цикла, написанного специально для «Нарвской Газеты».
«Подлежит ли нарвский Старый город восстановлению? Есть ли в этом смысл? И есть ли те, кто готовы работать в этом направлении?» – с такими мыслями направлялся в командировку корреспондент газеты «Sirp ja Vasar».
На дворе стояла осень 1986 года. Сотрудник официального печатного органа творческих союзов Эстонской ССР ехал на Северо-Восток не из праздного любопытства – за материалом для статьи, приуроченной к знаменательной дате.
Возможно, не слишком заметная в масштабах всей республики, она, вне всякого сомнения, для города на Нарове была значимая: ровно за тридцать лет до того, в сентябре 1956 года, начало работать Нарвское отделение реставрационного управления.
Автор газетной публикации был, вне сомнения, прав: за прошедшие к тому времени с окончания Второй мировой четыре десятилетия успело вырасти поколение, которое не помнило былую Нарву.
Не упомянутым, правда, оказалось и еще одно обстоятельство: даже среди старшего поколения горожан отыскать довоенных нарвитян было бы проблематичным: население города сменилось почти полностью.
Однако попытки создать образ «новой социалистической Нарвы», связанной с исторической предшественницей разве что только «традициями революционной борьбы пролетариата» все больше исчерпывали себя.
Это верно: Нарва, едва ли не сразу же после войны, была включена в список трех с половиной десятков городов СССР, архитектурно-художественные памятники которых были взяты под охрану с перспективой дальнейшего восстановления.
В 1948 году успели издать даже иллюстрированный справочник карманного формата с многообещающими заверениями по поводу того, что уникальный градостроительный ансамбль в стиле северного барокко вскоре вновь порадует горожан и гостей Нарвы.
Вышло, увы, так как вышло: хотя вариант восстановления застройки Ратушной площади последний раз обсуждался спустя девять лет, к концу пятидесятых уцелевшие каменные остовы зданий на территории исторического центра пошли под бульдозер.
И все же, местному отделению общереспубликанского реставрационного управления удалось отстоять бесценные крупицы утраченного, позволяющие нашим современникам представить отблеск сгоревшей в военном огне жемчужины.
Необходимость восстановления замка, помнившего бои Ливонской и Северной войн, в 1956 году ни у кого сомнений не вызывала. Для того же, чтобы возвратить жизнь ратуше, реставраторам пришлось пойти на небольшой подлог.
Не было секретом, что Нарвская коммуна – «первое государство рабочих и крестьян на эстонской земле», – как говорили в ту пору, была провозглашена в Александровской церкви, историю решили «подкорректировать».
Для того, чтобы обосновать необходимость восстановления ратуши, была запущена версия о том, что к народу ее вожди впервые обратились с ратушного крыльца – и довод для сбережения памятника сочли весомым.
Говорят, что столь же произвольное присвоение «революционной биографии» смогло спасти от сноса дома по адресу Койдула 3а и 6: единственные дошедшие до нас образцы жилищ нарвских бюргеров.
Но даже если история эта и проходит по разряду «профессиональных баек», оба дома, – равно как и замок с ратушей, и еще три памятника былой Нарвы – были увековечены в 1986 году на гравюре.
Говорят, что столь же произвольное присвоение «революционной биографии» смогло спасти от сноса дома по адресу Койдула 3а и 6: единственные дошедшие до нас образцы жилищ нарвских бюргеров.
Автором приуроченного к тридцатилетию Нарвского отделения реставрационного управления гравированного листа, выполненного в технике глубокой печати, был Рихет-Урмас Плоомипуу.
Иллюстратор нескольких книг, среди которых – «Между тремя поветриями» Яна Кросса, повествующая о жизни хрониста Бальтазаре Руссове – он, говоря образно, на этот раз пошел по проторенной тропе.
Годом ранее Плоомипуу создал схожую художественную композицию, посвященную аналогичному событию, близкому к Нарве чисто географически – двадцатилетию реставрационного управления Раквере.
При всей схожести работ, нарвская выглядит не просто авторским повторением найденного один раз удачного приема, а его творческим развитием, более зрелым, содержательным, целостным, возможно – стильным.
Речь даже не в элементах барочного декора, удивительным образом перекликающего с замысловатой рамкой на упоминавшейся уже не раз гравированной панораме Нарвы, созданной в середине XIX столетия по рисунку Николая Шморра.
Сама компоновка юбилейного листа, посвященного нарвским достопримечательностям, настраивает зрителя на встречу с чем-то торжественным, совершенным, подкупающим своей ожившей, словно по волшебству, стариной и удивительной гармонией.
Массив средневекового замка в верхней части композиции – ее явный смысловой центр – фланкируется изображением ратуши шведских времен и монументом на могиле петровских солдат, павших в сражениях Северной войны.
Нижний ряд формируют два бюргерских жилых дома, лестница Гана, почему-то стыдливо обозначенная как «лестница Темного сада» и павильон Чайковского, расположенный на морском побережье в Нарва-Йыэсуу.
Очевидно, что подборка изображенных объектов обусловлена юбилеем организации-заказчика гравированного листа: все эти памятники были возвращены в городскую среду усилиями реставраторов.
Но не менее примечательна и попытка создать «портрет» Нарвы в ключе исключительного ретроспективизма: современного города, со всем его многообразием, будто бы и нет.
Едва ли подобная трактовка образа города могла родиться в шестидесятые или даже семидесятые годы. Теперь же, на переломе восьмидесятых, он выглядел органично и уместно.
Отчет о командировке в Нарву, занявший в номере «Sirp ja Vasar» целую газетную полосу, оказался подробным и развернутым, вместившим и рассказ об уже сделанном местными реставраторами, и о планах на будущее.
Искренне жаль, что вторые так и остались планами: ни историческое здание биржи, ни дворец Петра I увидеть воссозданными до сих пор пока так и не удалось – хотя к началу девяностых была составлена проектная документация.
Какой непростой не была бы в нынешнем мире обстановка, трудно расстаться с упорной мечтой о том, что созданный в 1986 году Рихетом-Урмасом Плоомипуу графический лист обретет продолжение, составив с ним своего рода художественный диптих.
Одну сторону его составят изображения памятников Старой Нарвы, восстановленные из руин. С другой – воссозданные с нуля в виде исторически достоверных копий. Ведь портрет город станет от этого только живее, завершеннее, многограннее.
Йозеф Кац
