Американец Брайан Бер, переводящий с русского языка на английский, например, Лотмана, а также внесший свой вклад в теорию, написав монографию «Перевод и создание современной русской литературы», рассказал в Нарве, что особенно непросто ему было справляться с текстами Жванецкого.
Американский центр Нарвской центральной библиотеки организовал творческую встречу с профессором кафедры русского языка и переводоведения в Кентском университете (Штат Огайо, США) Брайаном Бером. Он также является президентом Американской ассоциации исследований письменного и устного перевода. Речь шла о литературе, переводе художественных текстов с русского на английский, принципах, особенностях работы переводчика, об опыте Бера в этом деле.
С Эстонией его уже давно связывает любовь к трудам прославленного тартуского литературоведа, культуролога, пушкиниста, семиотика Юрия Лотмана, которого Бер считает гением. Он переводил на английский книги Лотмана – «Память культуры. История и семиотика» и «Непредсказуемые механизмы культуры».
На встрече с нарвитянами Брайан Бер рассказал, как выучил русский, на котором говорит правильнее многих из нас, например, меня самого – конструкции идеальные, продуманные, никакого сумбура, перескакиваний от незавершенного предложения к началу другого, а тем более – ошибок. Носители языка более пренебрежительны к нормам, считая главным факт понимания собеседником, идеальные предложения составлять не пытаются.
Качественному изучению языка, по словам Бера, способствует изучение литературы на нем, культуры. Сообщил, что во время учебы в университете они ежегодно ко всему прочему ставили спектакль по русской пьесе, на русском, само собой.
Большая часть мероприятия в Нарвской библиотеке была отдана под вопросы аудитории.
– Читая чужие переводы русской литературы на английский, видите ли вы ошибки, которые сильно меняют оригинальный текст?
– Много такого. Например, одну из книг Солженицына хотели выпустить очень быстро, и сам переводчик позже признавал, что допустил огромное количество ошибок, – сказал Брайн Бер, который сам предпочитает не использовать слово «ошибки» для оценки чужих переводов, неточность которых далеко не всегда является плохим результатом, но тут, видимо, не тот случай – так плохо все было. – Или, например, когда я сам переводил грузинского автора, но уже с русской версии его текста, то, сравнив с итальянским переводом, понял, что русские переводчики просто убрали сложные места, на которые итальянцы сделали множество объясняющих ссылок.
– Например, все русские знают «Винни Пуха» по переводу, а точнее – пересказу Заходера, а более точные, полные версии кажутся им скучными? Часто ли переводчики очень вольно ведут себя с чужими произведениями?
– С детской литературой часто происходит подобное. Высокая точность там меньше всего важна для переводчика.
– На Западе читают в основном Толстого, Чехова, Достоевского. О Пушкине что-то слышали, а Гоголя не знают совсем. Есть мнение, что дело в том, что Гоголя невозможно нормально перевести на другие языки, то есть он может быть до конца понятен и близок только русским. Вы согласны с этим?
– Все-таки хорошие переводы Гоголя существуют. Американские читатели действительно знают его очень плохо, а «Преступление и наказание» или «Войну и мир» многие считают своим долгом прочитать.
– Что вы думаете о переводе русской юмористической литературы на английский? Понимают ли на Западе русский юмор?
– Много лет назад я переводил Жванецкого. Это настолько специфический юмор, мне было непросто справиться. Считаю, что получилось смешно, но, может быть, не для всех читателей.
– Вы жили, учились в России. Насколько важно для переводчиков погружаться в среду так, пожить в стране, где на этом языке говорят?
– Конечно, это очень важно. Но надо понимать, что ехать нужно, когда уже есть хорошая база, так как можно бегло заговорить, но со многими ошибками, от которых потом будет не избавиться. Я знаю такие примеры.
