Нарвитянин Игорь Щербаков полагает, что врачи Нарвской больницы допустили при его лечении ошибки, едва не стоившие ему жизни, но скрыли их от экспертной комиссии по качеству медуслуг. Больница считает такое обвинение оскорбительным и необоснованным. Поскольку качество медицинских услуг – безусловно, общественно значимая тема, наше издание попыталось выяснить, есть ли возможность поставить точку в этом споре.
Пациент: как было на самом деле
Игорь Щербаков, которому в январе 2019 года в Нарвской больнице произвели операцию по удалению желчного камня, рассказал нашему изданию, что после этого пережил самые страшные дни в своей жизни. Пациент написал заявление в экспертную комиссию по качеству медицинских услуг приМинистерстве социальных дел, однако комиссия признала все действия врачей правильными.
Игорь Щербаков:
– Я попросил предоставить мне документы, на основании которых было вынесено такое решение. Понимаю, что ознакомившись с сочинениями докторов на тему «Как должно быть в медицинском учреждении», другого вывода комиссия сделать не могла. А сейчас я расскажу о том, что было написано в пояснениях и как было на самом деле в хирургическом отделении Нарвской больницы.
«28.01.2019 г. после совместного осмотра с заведующим хирургической клиникой В. Нуждиным, др. А. Шишковым и лечащим врачом И. Нечипором было решено провести РХПГ (операцию по удалению камня – ред.), что было и сделано» – поясняют врачи. Нестыковка: я узнал о дате операции ещё до осмотра, которого не было. Докторов В. Нуждина и лечащего врача И. Нечипора я не видел 28.01.2019 г. Лечащего врача И. Нечипора я вовсе не видел за все время пребывания в Нарвской больнице. Наверное,он работает дистанционно по какой-то новой методике.
28.01.2019 г. я сам дошёл до операционной, чувствовал себя очень хорошо. После процедуры я очнулся в палате с болью в верхней части живота, мне было не встать. В этот же день в палату зашел доктор А. Шишков. Он видел моё состояние, но заверил, что всё прошло хорошо, только пришлось немного увеличить проход к желчному каналу путем разреза.
Но почему меня не осмотрели? Пальпация сразу указала бы на перфорацию двенадцатиперстной кишки. Не кормили, принесли утку, так как я не мог встать. Я предполагаю, что хирург – эндоскопист А. Шишков знал о проколе и скрыл свою ошибку.
На следующий день с утра 29.01.2019 г. мне стало совсем плохо, боль распространилась на весь правый бок живота, я ощущал свою двенадцатиперстную кишку болезненным грузом. Обхода, а, тем более, осмотра не было весь день.
А вот как в пояснительной: «На следующий день у больного усилилась боль в верхних отделах живота, что было расценено как панкреатит после процедуры ( подтверждено анализами ) и назначено соответствующее лечение».
Как видно из пояснительной, осмотр, диагностика и назначенное лечение опять проводилось по новой методике дистанционно. 29.01.2019 г. во второй половине дня у меня открылась рвота чёрной кровью, и меня сразу перевели в отделение интенсивной терапии. Но только после нескольких часов мне сделали компьютерную томографию. А так написано в пояснительной доктора В. Нуждина:«Боли не уменьшались, несмотря на интенсивное лечение, и вечером 29.01.19 г. сделана компьютерная томография и пациент был переведён в отделение интенсивной терапии. На обследовании выявлена перфорация двенадцатиперстной кишки как результат папилотомии при РХПГ».
Как видно из пояснительной, интенсивное лечение тоже проходило по новой методике – в кабинете доктора.
Когда я оказался в отделении интенсивной терапии, кошмары не закончились. Катетер для капельниц подключицу поставили с третьего раза. 30.01.2019 г. моё состояние ухудшилось, дыхание было затруднено скопившейся жидкостью в лёгких, три попытки откачать жидкость из легких закончились безуспешно, от четвёртого прокола я оказался, так как проколы делали вслепую. Накачали наркотиками так, что я видел то, что другие не видели.
31.01.2019 г. где-то с обеда уже не помню, что было со мной.
3.01.2019 г. очнулся и понял, что мне легче, самое главное – стало легче дышать. В Таллиннской центральной больнице у меня откачали жидкость из легких, поставили дренаж для отвода крови и желчи от места прокола. Сделали то, что должны были сделать в Нарвской городской больнице.
Два месяца ушло на исправление ошибки и 17 000 евро из медицинской кассы. За процедуру РХПГ Нарвской городской больнице заплатили 2 500 евро, что очень удивительно.
Больница: «При этой процедуре невозможно на 100% избежать осложнений»
Мы попросили прокомментировать письмо нашего читателя заведующую лечебной частью Нарвской больницы Пилле Летюка.
– Как вы могли бы прокомментировать утверждение пациента, что врачи дали комиссии неверные сведения?
– Экспертная комиссия состоит из врачей высшей квалификации, они принимают решения на основании историй болезни. Все данные эксперты получают оттуда: объективные данные о состоянии пациента, о том, когда были сделаны анализы, обследования, процедуры, об их результатах, а также техническое описание процедур,операций и т.д.
Объяснительные врачей носят сопроводительный характер, если нужно уточнить какую-то деталь. Ответы на вопросы, которые пациент задавал экспертам, они получили из медицинской документации.Вопросы пациента к экспертам касались своевременности и адекватности диагностики и лечения после процедуры, а также своевременности консультации с коллегами и отправки пациента в больницу высшего этапа. На основании истории болезни эксперты признали все действия больницы правильными. Был и вопрос о возможности избежания данного осложнения. Ответ – при этой процедуре невозможно на 100% избежать осложнений.
Нестыковка чисел в истории болезни и в объяснительных (объяснительные были написаны более полугода спустя) и то, сколько раз пациент видел врачей, ни в коем случае не явились основой для решения комиссии.
Процедура, которая была проведена пациенту, является очень сложной, самой сложной из всех эндоскопических процедур. И владеют этим методом менее 10 врачей по всей Эстонии. К сожалению, и процент всех возможных осложнений немалый. Недавно в республиканских медиа описывался случай осложнения (которое, к сожалению, закончилось смертью пациента) в одной из Таллинских больниц.
Наш хирург выполнил около 1000 этих процедур, и данное осложнение – первое за 20 лет.
Предположение, что хирург знал об осложнении уже во время процедуры, но скрыл это, является не только оскорбительным, но и очень серьезным обвинением. Как правило, за такие публичные высказывания нужно нести ответственность в соответствующем порядке.
– Пациент утверждает, что в отделении интенсивной терапии «качество услуг ужасное», из-за чего больной провел дополнительно два месяца в больнице высшего этапа.
– К сожалению, такие проблемы при пункции и дренировании полостей возможны в любых больницах. Дренаж в плевральную полость (чтобы удалить жидкость из легких) был поставлен у нас. Это подтверждает и запись в эпикризе Центральной больницы Таллинна, где описан ход болезни до поступления в их стационар.
В Таллинской больнице продолжалось то же лечение, что и у нас (наше лечение было согласовано с коллегами сразу, после выявления осложнения). Т.е., консервативное лечение антибиотиками. Дренаж в очаг в животе был поставлен на второй неделе лечения в Таллинской больнице. Просто определенные методы лечения применяются на определенных этапах развития болезни.
У нас нет оснований считать, что качество услуг в отделении интенсивной терапии ниже требуемого уровня.
– Наконец, пациент выражает недовольство бытовыми условиями в больнице и в частности, туалетами в хирургическом отделении.
– Конечно хочется обновлять и улучшать бытовые условия чаще. Но приходится делать выбор. И основная причина здесь в том, что государство приняло решение поддерживать из средств структурных фондов Европы обновления и стройки новых зданий только центральных и региональных больниц, с которыми пациенты сравнивают условия в общих больницах. К сожалению, реновацию зданий активного специализированного лечения общих больниц государство не поддержало. Единственным вложением в общие больницы было частичное финансирование реновации ЭМО (приемный покой).
– Администрация больницы общается с пациентом, подавшим жалобу?
Больница очень серьезно относится к жалобам пациентов. Всегда проводится подробная проверка. При жалобе на медицинские аспекты мы нередко консультируемся с коллегами из больниц высшего этапа. Не всегда, но при необходимости, да, связываемся с заявителем. Каждая жалоба учит нас чему-то, даже тогда, когда после проверки считаем, что жалоба была необоснованная.
Игорь Щербаков, прочитав комментарий больницы, сказал, что совершенно им неудовлетворен. Особенно его возмутила фраза: «То сколько раз пациент видел врачей, ни в коем случае не является основанием для решения комиссии».
Игорь Щербаков:
– Как мог лечащий врач писать историю болезни, не видя в глаза больного, без осмотра, опираясь только на анализы? Как врачи могли описать в объяснительных действия, которые со мной не проводили? Получается, можно написать все, что угодно и когда угодно?
Куда еще может обратиться пациент?
Что делать, если человек, как в данном случае, не удовлетворен решением экспертной комиссии и не верит, что лечение было правильным? «Если пациент недоволен решением комиссии, то у него есть возможность обратиться туда еще раз, если у него есть какие-то дополнительные документы. Также у пациента есть возможность обратиться в суд», – пояснила нашему изданиюсоветник по связям с общественностью Минсоцдел Анна Тислер.
Однако, как показывает практика, победы пациентов в суде единичны, а суммы полученных при этом компенсаций, как правило, невелики. Достоянием СМИ стали случаи, когда пациенты проигрывали в суде дела о возмещении ущерба даже при том, что у них на руках было заключение экспертной комиссии о допущенной по отношению к ним врачебной ошибке. Согласно общедоступной статистике, за 24 года своего существования экспертная комиссия рассмотрела свыше 2000 обращений, и лишь в 344 случаях зафиксировала врачебную ошибку. Неудивительно, что в обществе бытует мнение о круговой поруке врачей. С другой стороны, признание врачебной ошибки согласно существующему законодательству оборачивается для врача уголовным разбирательством.
Мог бы помочь новый закон
Однако выход есть – уже много лет Минсоцдел планирует принятие нового Закона о страховании пациентов, который не только помог бы пациентам получать непредвзятую оценку лечения и в случае допущенной врачебной ошибки – справедливую компенсацию из Фонда страхования пациентов. Законопроект также предусматривает систему регистрации врачебных ошибок, что позволило бы специалистам открыто обсуждать их и на них учиться. Подобного регистра сейчас нет. За принятие нового закона выступает и Эстонский союз врачей, полагая, что свободное обсуждение врачебных ошибок пойдет на пользу качеству лечения и одновременно снимет с врачебного сообщества обвинения в круговой поруке.
Наше издание поинтересовалось, на какой стадии сейчас находится новый законопроект.
Анна Тислер:
– На данный момент обсуждается, откуда будут выплачивать компенсации – из бюджета Больничной кассы или государства.Этот вопрос решает рабочая группа по финансированию системы страхования пациентов, в которую входят министр финансов Мартин Хельме, министр экономики Таави Аас, министр юстиции Райво Аег и министр социальных дел Танель Кийк.
Согласно планам, максимальная сумма страхового возмещения для пациента будет составлять 100 000 евро. Максимальный лимит морального вреда составит 30 000 евро. Последнее включает, например, внезапную потерю близкого человека.
Присоединение к системе будет обязательным для всех медицинских учреждений Эстонии – от стоматологических кабинетов до больниц. Пострадавшему будут выплачивать компенсацию так быстро, насколько это возможно. Сумма компенсации будет зависеть от степени тяжести врачебной ошибки. Страхование пациентов будут осуществлять частный и государственный фонды, в которые сможет легко обратиться любой человек.
Ирина Токарева
