Олег Севастьянов, пастор Нарвского Александровского собора
Что-то должно измениться… Что-то, чтобы словесное зернышко «Прощения», которым так горячо обменивались верующие христиане в Прощенное воскресенье и Пепельную среду – к пасхальной ночи выросло в живой цветок и никогда больше не увядало в сердце.
Ведь человек Пасхи – это, прежде всего, человек «Перехода», который перешел в своей жизни среди разных событий и испытаний от одного бытия к другому. Если он решительно устремляется к обещанному «Царству Неба», которое внутри каждого, человек этот уже становится Новым. Но, если он хочет бежать из внутреннего рабства «фараона», в котором истомилась его душа, и намерен прихватить с собою свои страхи, обиды, ненависть, жалобы, то он и на всем Пути, и у врат Царства так и останется рабом.
И на разграничительной линии между огненным испытанием и притягательным навыком старых привычек стоит непреложное условие: как вы прощаете, простят и вас. Если человек приходит не прощая, он отвергает тайну Любви. Он не может идти дальше. «Душа раба» согласна с муравьиным и скучным «счастьем» – пожить и умереть. Она, как это насекомое, ползет по жизни, как по ленте Мебиуса (то по внешней, то по внутренней стороне в круг сомкнутой ленте) – то белой стороне жизни радуется, то от черной приходит в отчаяние. И если бы Пасхальное Спасение было только от земных зол и печалей, его можно было бы считать провалившимся.
Но Пасха новозаветная спасает от той радикальной и трагической перемены, что произошла и происходит все время во взаимоотношениях человека с собственной жизнью; и христианское понятие Спасения – это восстановление Жизни с большой буквы, Жизни вечной и нестареющей, для которой он и создан. Ибо Творец и есть та Жизнь, которую потерял человек, когда подчинил себя и растворил до конца во времени и смерти.
Бог спасает не силой, не чудом, не насилием, не страхом, не принуждением, а только явлением среди нас и нам в этом мире.
Когда Апостол Павел, поверивший во Христа, после долгого гонения Его последователей вдруг восклицает: «Для меня жизнь – Христос, а смерть – приобретение!», можно сказать, что что-то радикально переменилось в мире.
Есть присказка (к месту и не к месту) – «Фома неверующий»… Звучит карикатурно. Кто внимательно читал Евангелие, мог заметить, что этот «неверующий ученик» – единственный из всех, когда остальные видели во Христе только наставника, готов был по верности просто умереть с Ним: не защитить Его, ни на что не надеяться, а только разделить с Ним Его судьбу.
И вот этот человек, который с такой верностью был готов разделить со Спасителем смерть, ставит вопрос другим ученикам: Возможно ли это?! Они ему рассказывают, что видели воскресшего Христа, и он этому не может поверить. Почему? Да как он мог поверить, что воскрес Христос, когда единственное свидетельство о Его воскресении было в том, что эти ученики ликуют, радуются, но остаются теми же самыми людьми, не изменившимися, ничем не отличными от того, чем они были раньше? Чтобы принять весть о воскресении, ему нужна была другая достоверность, чем просто ликующие слова Апостолов, поскольку он понимал, что если воскрес Христос, то все на свете изменилось, что последняя победа не за человеком, а за Богом, что любовь покорила, а не ненависть, что мы живем теперь в новом мире, потому что действительно Бог в этот мир вошел и его преобразил в мир вечной жизни, а не только тлеющей, порой долгой, но лишь временной жизни…
И к Фоме прикасается свет Преображения. «Господь мой и Бог мой!» – звучит исповедание в закрытой, пока от всех, горнице… То есть Единственный имеющий власть и Единственный дающий Жизнь.
Светлой Пасхи, друзья!
Христос воскрес!
Олег Севастьянов,
пастор Нарвского Александровского собора
