Продолжаем серию эссе Йосефа Каца о том, как и почему изображали Нарву в ту или иную пору.
Йосеф Кац – не только журналист газеты «Столица», по которой известен многим, но и краевед, и культуролог, автор нескольких книг об истории Таллинна, глубокий знаток древности и прекрасный рассказчик.
Сегодня его четвертый рассказ из настоящего цикла, написанного специально для «Нарвской Газеты».
Для того, чтобы познакомить с городом тех, кто пока еще не бывал в нем, современные муниципальные власти поручают специалистам создать в Интернете информационный сайт. Два-три десятилетия тому назад городское самоуправление, скорее всего, прибегло бы к выпуску подарочного фотоальбома и его более «демократичного» дублера – туристической брошюры.
Достопочтенные ратманы, преследуя аналогичные цели лет за триста-четыреста до того, отправились бы, вероятнее всего, не к живописцу или же рисовальщику, а к граверу. Еще точнее – к резчику монетных штемпелей.
Традиция изображать на монетах выдающиеся постройки, известная еще античному Риму, практически угасла в Средние века, чтобы возродиться на заре Нового времени вновь, претерпев при этом несколько принципиальных изменений.
Прежде всего, на металле стали чеканить не фасады отдельных архитектурных памятников, а городские панорамы. И помещать подобные изображения стали на монетах, предназначенных не для повседневных нужд, а для коммеморативных, памятных.
Подобная памятная монета или медаль могла быть отчеканена по самым разнообразным поводам: от визита в город монарха или проезда через него посольства до прекращения чумной эпидемии – и практически сразу начинала жить своей собственной жизнью.
Увезенное за тысячи миль дипломатами или же специально приобретенное агентами коллекционеров – а нумизматика на рубеже XVII-XVIII столетий была сверхпопулярна – произведение граверного искусства выступало в роли своего рода «СМИ».
Считывая буквы легенды и разглядывая силуэт далекого населенного пункта, люди, живущие в дальних странах, зачастую впервые узнавали о существовании того или иного населенного пункта – и о том, что случилось-произошло в нем.
Тираж медалей и монет был меньше, чем снабженных гравюрами «летучих листков» – пращуров позднейших газет, да и стоили они больше. Зато – были куда как меньше подвержены влиянию огня и воды – врагов бумаги.
Отчеканенный на металлическом кругляше «портрет» города практически неизбежно оказывался схематичнее, порой – более упрощенный, чем написанный на холсте или оттиснутый на бумажном листе.
При этом, однако, он обладал небывалой «мобильностью» и способностью к многократному тиражированию. А значит инвестиции в монетные или медальные штемпеля были оправданы.
Собственную монету Нарва чеканила по историческим меркам всего ничего: два года, с 1670 по 1672-й. Причем – не для репрезентативных, а сугубо для утилитарных, коммерческих, нужд.
Даже на пике своего коммерческого процветания – по товарообороту местный порт превосходил Ревель, уступая на Балтике лишь Риге – чеканить на монетах городскую панораму – магистрат не решился.
Никто из его синдиков не мог себе и представить, что подобным портретом Нарва обзаведется через три десятилетия. Причем – без какого-либо участия нарвских властей – и при событиях для города едва ли желанных.
Отчеканенный на металлическом кругляше «портрет» города практически неизбежно оказывался схематичнее, порой – более упрощенный, чем написанный на холсте или оттиснутый на бумажном листе. При этом, однако, он обладал небывалой «мобильностью» и способностью к многократному тиражированию.
Поздней осенью 1700 года к Нарве начали стягиваться войска: самодержец всея Руси Петр Алексеевич решил объявить войну своему «брату Карлу» и нанести первый удар по оплоту Шведского королевства в его балтийских провинциях.
Первая нарвская баталия обернулась для молодой петровской армии, как известно, поражением. А для шведов – подлинным триумфом, который вызвал всплеск восторженного интереса к событиям в далекой Ингерманландии по всей Европе.
Карл XII не упустил своего шанса: правительство Швеции заказало у аугсбургского гравера Филиппа Генриха Мюллера – признанного знатока своего дела с всеевропейской известностью – серию мемориальных медалей в память о Нарвской виктории.
Четыре года спустя Мюллеру вновь выпало чеканить на коммеморативной продукции изображение прежде неведомой Нарвы. Правда – по заказу другого правителя: на этот раз Петра I, со второй попытки взявшего, наконец, заветный город штурмом.
Стоит ли удивляться, что и на «шведских» медалях, отчеканенных в 1700 году, и на «российских», вышедших из мастерской медальера в 1704-м, сам город изображен практически идентично – ведь создавал их один и тот же мастер.
В обеих случаях гравер, видимо, пользовался одним и тем же первоисточником: панорамой Нарвы, которая позже будет воспроизведена в «Книге Марсовой» – хроникой российских побед в ходе Северной войны.
Создатель иллюстрации – голландский рисовальщик Пауль Тамес – запечатлел нарвский силуэт на самом пике так внезапно оборвавшегося шведского времени: с вычурных частоколом барочных шпилей.
Исследователи, правда, высказывают сомнения, все ли они были возведены к началу XVIII века и в действительности имели такой облик – но стремление подчеркнуть богатство города объяснимо.
Как вполне объяснима и понятна мотивация выбора изображения Нарвы, встречающегося только на одной из отчеканенных Мюллером медалей – увековечивающей петровский триумф 1704 года.
Город показан на ней с высоты птичьего полета – так, как изображался на топографических картах. Отдельные постройки тут не различимы – зато отлично читается пояс бастионов.
Взять подобную крепость было непросто. Вероятно, именно потому ее покоритель решил подчеркнуть именно сложность фортификационной задачи, а не процветание взятого им города.
Нумизматика – давно уже не массовая мода: скорее, увлечение для состоятельных любителей старины да предмет профессионального исследования академических специалистов.
Отчеканенные несколько веков тому назад мемориальные монеты и медали уже не информируют чужеземцев об облике далеких городов – да и сам этот облик, порой, давным-давно утрачен.
А седые бастионы по-прежнему окружают историческое сердце Нарвы – как и много веков тому назад, на излете Шведского времени, прерванного событиями, увековеченными медальером Мюллером.
Йосеф Кац
