Нарвские родители встревожены случаями агрессии в школах мира
В этом году о случаях школьной резни СМИ сообщали трижды: две трагедии произошли в школах России – в Перми и в Улан-Удэ, еще одна – в Америке, в штате Пенсильвания.
Вход в Нарвскую Кесклиннаскую гимназию.
Казалось бы, все это далеко от нас, но обеспокоенные родители невольно вспомнили и печальную историю вильяндиского стрелка, причины поступка которого так и не стали достоянием гласности, и несчастный случай в Нарвской школе Паю, когда в результате стрельбы из пневматического оружия один подросток нанес травмы своему однокласснику.
Вопросы наших читателей по этому поводу можно условно разделить на две группы. Одни, прочитав в газетах, как легко проникли в школы подростки с оружием и как беспомощны оказались в этой ситуации и дети, и учителя, спрашивали, продумана ли в наших школах и детских садах система безопасности? На эту тему нашей газете дала интервью руководитель городской службы образования Лариса Дегель.
Другие читатели интересовались, можно ли заранее «вычислить» возможного агрессора: по каким признакам родители и учителя могут определить, что подросток потенциально опасен? Психологи ищут ответ на этот вопрос, начиная с устроенной двумя подростками бойни в американской школе «Колумбайн» в апреле 1999 года, которая своим масштабом настолько потрясла мир (37 раненых и 13 убитых, не считая финального самоубийства самих подростков, устроивших резню), что само слово «Колумбайн» стало синонимом кровавых разборок в школе.
Специалисты пытаются также определить причины, которые способны столь роковым образом повлиять на психику подростков, чтобы тем захотелось взять в руки нож или автомат. Среди причин называют травлю в школе, домашнее насилие, обилие сцен насилия в новостях, по телевизору, в видеоиграх и т.д. Своим мнением по этому поводу поделилась известный нарвский психолог Наталья Скворцова.
Психолог: «В школах нужно ввести курс защиты от травли»
– Наталья, и общество, и специалисты пытаются разобраться в том, что стало «спусковым крючком», превратившим самых обычных на первый взгляд подростков в массовых убийц. Называют три причины: домашнее насилие, школьная травля и обилие насилия в фильмах, новостях и компьютерных играх. Вы согласны с этим?
– Ни компьютерные игры, ни интернет не могут быть причиной такого поведения – в этом я убеждена на сто процентов. Ни один счастливый ребенок, сколько бы раз он ни натыкался на информацию о насилии, не возьмет в руки топор, несчастливого ребенка эта информация тоже не может спровоцировать, она только может дать ответ на уже готовое состояние: например, вместо топора агрессор может взять «коктейль Молотова».
– Есть ли буллинг в наших школах? Конечно, я не говорю о крайних случаях, когда жертву, например, регулярно избивают, и которые либо работники школы, либо родители уж наверняка бы заметили. Но есть вещи, которых в школе, кажется, просто невозможно полностью избежать: насмешки, тычки, обидные прозвища, игра в футбол чужим портфелем, и тому подобное.
– Конечно, буллинг в наших школах есть, и я тоже думаю, что полностью его избежать невозможно, вопрос в том, как к этому относиться. Есть люди, которые даже во взрослой жизни не забывают об этом и считают, что именно из-за того, что их травили в школе, вся их дальнейшая жизнь не сложилась.
Нужно понимать, что дети, которые это делают, зачастую не отдают себе отчета в своих поступках. Думаю, что до конца искоренить буллинг не удастся никогда. Потому что это связано с особенностями детей: и тех, которые травят, и тех, кто выступает в роли жертвы. У кого-то не слишком умные шутки одноклассников вызовут ответный смех, у кого-то – досаду, а для кого-то могут оказаться настоящей трагедией.
Если ребенок что-то переживает, как трагедию (например, его не пригласили на день рождения к однокласснику, а других пригласили), важно, окажется ли в этот момент рядом адекватный взрослый, который сможет эти тучи развести, поддержать его самооценку, дать какие-то другие версии случившегося. Если мы говорим о психологическом насилии, то его вообще не избежать: ведь можно как насилие интерпретировать и длинные воспитательные беседы со стороны учителей, родителей и так далее, но это будет субъективная трактовка.
Бывает и системный буллинг. Один мальчик рассказывал, что он просто не решается во время перемены выйти в коридор, потому что в него обязательно кто-нибудь плюнет. И он не знает, как на это отвечать. Когда дети одного из одноклассников считают странным, не таким, как другие, они могут начать систематически над ним издеваться, и это не всегда заметно учителям.
– Что происходит в душе подростка, когда он из жертвы травли превращается в агрессора?
– Подростковый возраст, а это возраст, когда человек взрослеет и узнает себя, задумывается о своем месте в мире – очень сложный, крайне напряженный. В это время и какие-то экстремистские идеи могут овладеть подростком, но брать топор и убивать других людей он при этом не будет. Это может сделать только больной подросток.
– Могут ли школа или родители по каким-то признакам предположить, что подросток болен, что он может стать опасным для окружающих?
– В том-то и беда, что подростковая депрессия, в отличие от депресии у взрослых, достаточно хорошо замаскирована, ее не так легко обнаружить. Если уж говорить о каких-то признаках, то это, в первую очередь, необоснованные перепады настроения. Конечно, в какой-то степени эти перепады есть у всех подростков, но если их амплитуда очень велика – стоит задуматься. Подружка не позвала в гости или в кино, и девочка из-за этого немного поплакала – нормальная реакция. Плачет три дня подряд, не переставая – пора бить тревогу. Или потеря интереса ко всему – с одной стороны, нормальная подростковая картина, но если человек целыми днями сидит один в комнате и просто раскачивается на кровати и действительно не в силах ничем заниматься – это уже страшно. Думаю, что в каждой из трагических историй, о которых мы говорим, все начиналось с таких признаков – эти дети не были здоровыми. Одно дело – представлять себе, как отомстишь другим, и совсем другое – взять в руки нож или топор.
– Есть такие маркеры, которые могут заметить и учителя?
– Резкий спад успеваваемости – детям просто никак не собраться. Повышенная чувствительность – дети как бы совершенно не выдерживают уровень своего страдания. Конечно, все это должно быть видно. Но что учитель может сделать? Отвести к психологу, поговорить с родителями. Я довольно часто сталкиваюсь со случаями буллинга, и рассказы подростков о том, как они обращаются к учителям и не получают поддержки звучат страшно.
Мне кажется, самих детей надо начать образовывать. Причем, думаю, нужны не одноразовые лекции, а грамотно поставленный школьный курс, например, в рамках такого предмета, как человековедение. Раз уж рассказывать детям о сексе мы уже научились, почему бы не начать рассказывать и о буллинге? Чтобы школьник, который плюет в проходящего мимо одноклассника, хотя бы знал, как это называется и не считал это безобидной шуткой, понимал, что он не просто веселится, а реально причиняет вред другому человеку. Думаю, в том же курсе подросткам надо обязательно рассказывать, что такое подростковая депрессия, что это просто заболевание, что-то вроде насморка, с такими-то и такими-то симптомами. Возможно, тогда ему будет легче говорить об этом с родителями. Я считаю, что эти две самые серьезные подростковые проблемы обязательно должны быть включены в систему школьного образования. Это не избавит от проблем, но существенно смягчит их.
У каждой школы есть план реагирования на критическую ситуацию
На вопросы наших читателей, связанные с безопасностью нарвских школ и детских садов, ответила руководитель службы образования отдела культуры Нарвской горуправы Лариса Дегель.
– Лариса, есть ли в наших школах видеонаблюдение?
– Согласно «Закону об основной школе и гимназии» школа должна обеспечить полный надзор за присутствующими учащимися на протяжении всего времени их пребывания в учебном заведении. В целях предотвращения опасных ситуаций школа согласно статье 44 упомянутого закона может использовать устройство для видеонаблюдения.
Сейчас видеонаблюдение установлено в 5 муниципальных школах. Одна из наших целей, которая прописана в Программе развития муниципальной системы образования, – полностью обеспечить все школы и детские сады необходимыми техническими средствами. Эта задача была внесена нами и в Программу развития города (пункт 1587: «Обеспечить видеонаблюдения у входов в детские сады и школы» и пункт 1589: «Обеспечить каждой школе профессиональную охранную службу»).
Однако, школа может задействовать и другие меры: например, можно ограничить передвижение учащихся по территории школы, не допускать в здание посторонних, отрегулировать временные рамки для общения с родителями, установить порядок дежурства…
– Как быстро можно реагировать разным службам на чрезвычайные ситуации?
– У центра тревоги и у полиции есть свои критерии по скорости реагирования. До сих пор наши школы и сады не сообщали о том, что полиция по каким-либо причинам не отреагировала на вызов. Стоит также учесть, что все школы имеют своего молодежного полицейского, который принимает участие в разрешении различных ситуаций, в том числе критических.
Все наши школы в 2016 году прошли обучение тому, как действовать в случае внезапного нападения: проводилось масштабные учения республиканского уровня, были задействованы многие службы. Затем проводилась обстоятельная аналитическая работа и состоялся семинар, который проводили представители полиции, центра тревоги, эксперты по вопросам безопасности.
– Во всех ли школах есть пункты охраны? Оснащены ли эти посты тревожными кнопками?
– Наблюдение на входе за приходящими в здание людьми установлено во всех школах. Договоры на обслуживание тревожной кнопки заключены в 7 из 9 муниципальных школ. Заключать ли договор с охранной фирмой по содержанию тревожной кнопки, решает каждая школа сама. Все школы имеют собственный план по решению кризисных ситуаций. Помимо тревожной кнопки школа может предусмотреть дополнительно и другие способы оповещения, задействовав, например, систему школьного радио или сигнал школьного звонка.
– Ставится ли вопрос оборудования входов в школы металлоискателями?
– Вопрос установки металлоискателей затрагивался после инцидента в 2014 году в Вильянди. Но целесообразность, функциональность и эффективность этой меры вызвала у руководителей школ множество вопросов. На данный момент эта мера как необходимая не рассматривается.
– Насколько беспрепятственно можно проникать в школы с т.н. черных ходов?
– Руководитель каждой школы обеспечивает внутреннюю безопасность путем проведения анализа рисков. Как правило, все так называемые «слабые места» находятся в поле зрения персонала. Также по-прежнему одной из самых эффективных мер по установлению порядка в школе является дежурство учителей и старшеклассников.
– Как продумана безопасность детских садов?
– Территория детских садов имеет специальное ограждение. Дети во время прогулки и в здании детского сада должны находиться под постоянным вниманием персонала. Доступ на территорию детского сада строго ограничен – все заходящие в здание люди должны быть известны персоналу как родители или ближайшие родственники ребенка.
Вход в здание детского сада для посторонних закрыт, все здания детских садов полностью или частично снабжены домофонами. В одном из детских садов установлено видеонаблюдение.
У нас налажено сотрудничество с полицией. В центре внимания нашей последней встречи были действия персонала в случае проявления агрессии или внезапного нападения.
Страницу подготовила Ирина ТОКАРЕВА
