Дорогие друзья!
Продолжаем знакомить вас с воспоминаниями Веры Михайловны Кругловой «Записки старой нарвитянки». Эта книга вышла в 2014 году. В 2024 году Вере Михайловне исполнилось бы 110 лет.
Пусть это будет нашим подарком накануне Дня Нарва-Йыэсуу (отмечается 10 августа) его жителям и всем, любящим этот город.
Печатается с сокращениями.
Предыдущий выпуск хроники можно посмотреть здесь.
____________________________________________________________
Хроника поселка Усть-Нарова
После революции русское население было малочисленным, несколько лавочников, мастеровые, бывшие рабочие фабрик, некоторые дворники. В 20-м году в поселке стали появляться новые жители. Это люди, которые покинули во время и после революции Россию. Много интеллигенции, молодых парней, бывших солдат Северо-западной армии. Многие «северо-западники» вернутся на родину.
Из Советской России приезжают люди и усиленно агитируют их вернуться. Оставшаяся молодежь, многим 19-20 лет, гимназисты последнего класса гимназии. Они стараются найти работу, что очень трудно, так как заводы в Усть-Нарове не работают. Некоторые находят работу в Шмецке (Ауга) на смоляном заводе. Работа тяжелая – корчевание пней, но и она временная.
В Тойла организуется рыбацкая артель. Однажды поздней осенью группу таких рыбаков застает в море буря и льды, которые гонят ветер от финских берегов. Одну лодку с несколькими рыбаками прибивает к усть-наровскому берегу. Полузамерзших рыбаков доставили в поселковое управление. Когда моя мать, услышав о несчастье, в стремлении помочь бросилась туда, за ней побежала и я. Они лежали на полу, один еще мог говорить и все повторял: «У меня маленькая доченька Марьяночка…» (потом в юности я познакомилась с его вдовой и с Марианной). Ждали лошадей, чтобы отвезти умирающих в Нарву. Путь был только санный, прямой дороги не было, значительная часть пути проходила по замерзшей реке. Езда длилась более двух часов. Выжить никому не удалось.
Двадцатые годы. Очень медленно начинает налаживаться жизнь поселка.
Акционерное общество «Нарова» покупает у Кочнева лесопильный завод. Люди получают работу. Лес сплавляется по рекам Луге, Россони из Советской России. На заводе его пилят, и доски отправляются на больших кораблях за границу. На пустых грунтах высятся огромные штабели досок. Корабли пришвартовываются у церковной пристани, которую акционеры берут у церкви в наем. Акционерами являются в основном немцы, есть голландцы. Так, первым директором был голландец Дондорф. Общество покупает «Ирэн», ремонтирует его, он предназначался для жилья дирекции. Но, к сожалению, завод отработал недолгое время. Советская Россия прекратила продажу леса и накрепко закрыла границу.
Как курорт Усть-Нарова начинает оживать в начале двадцатых годов. Весной владельцы дач или дворники покинутых дач приводят дома в порядок и наклеивают на окна беленькие билетики – это означает, что дача сдается в наем, целиком или по комнатам.
За войну выгорел бывший курорт Мерекюль, исчезли большие дачи в Шмецке, в Усть-Нарове тоже много дач продано на слом и вывезено в Таллинн, где застраивается его пригород Нымме, впоследствии ставший городом.
Между Нарвой и Усть-Наровой циркулируют пароходы Кочнева, начиная с ранней весны и кончая поздней осенью. Расписание строго соблюдается: в летнее время пароходы ходят часто, осенью реже, но график должен оставаться ранее зафиксированным, иначе владелец платил большой штраф. Если договор предусматривал движение пароходов на весь ноябрь, то так оно и должно было быть. Бывали годы, когда Нарова вдруг в ноябре покрывалась льдом, тогда перед пароходом шел ледокол, прокладывая трассу. Летом по воскресеньям пароходы были переполнены и курсировали без расписания, без перерывов. Большие толпы нарвитян высаживались на пристани и шли по Мерекюльской (Вабадусе), поворачивая к морю.
Усть-Нарова (или, как все жители называют ее, просто Устье) в двадцатые годы, в их начале и середине — это еще отживающая Россия. Звучит русская речь, коренные жители эстонцы говорят по-русски, и улицы носят русские названия.
Пароходы шли вверх по течению шестьдесят минут, вниз сорок пять.
«Усть-Наровск» и «Павел» (названия пароходов) были очень похожи, только «Усть-Наровск» сидел глубже и плавал когда-то по заливу, «Павел» же предназначался только для речного судоходства. Пароходы имели как внизу, так и на палубе два класса; в первых классах были мягкие кожаные сиденья, во вторых – деревянные. Проезд в первом классе стоил 40 марок (позднее центов), во втором – 25 марок. Ученики могли пользоваться первым классом (кроме салона) и платили 10 марок.
В первом классе работал буфет, где можно было выпить стакан горячего чая с лимоном и съесть слоеный пирожок. В салоне стоял стол, куда подавали желающим чай. Прибытие парохода было маленьким событием для жителей поселка.
Встречать его летними вечерами собирались многие. Светлыми вечерами он виден уже у пристани «Смолка», темными сверкает огнями. И «Павел» и «Усть-Наровск» обладали красивыми низкими голосами: у «Павла» чуть погуще, у «Усть-Наровска» повыше. Встречающие по гудкам узнавали пароходы.
В Усть-Нарове были две пристани для них. Первая пристань после «Смолки» называлась «Маленькой», ею пользовались жители так называемых «Песков» – это район вокруг теперешней улицы Линда. Рядом с Маленькой пристанью – деревянное здание яхт-клуба.
Пароход идет к конечной пристани. По левому борту проплывает такой знакомый, милый сердцу силуэт Усть-Наровы: мачтовые сосны на высоком берегу, белая дача Земелевых, белая вилла Кочневых, внизу у самого берега кирпичная труба и сам лесопильный завод, «Ирэн» со своими башенками, дома, затем пятиглавая церковь святого князя Владимира, а у воды церковная пристань, где стоит очередной морской корабль, затем двухэтажное здание гостиницы «Франция», здесь у воды небольшая пристань для моторных лодок и маленьких пароходиков, которые ходят по Россони. Перед конечной пристанью пароход делает большой разворот в сторону Магербурга и, радостным долгим гудком возвещая о прибытии, причаливает к пристани.
За «кочневской» есть еще пристань «брандвахта», за ней высится высокая кирпичная труба, которая только и осталась от бывшего на этом месте фанерного завода. И уже у самого моря в устье – башня маяка.
Около пароходной пристани приютилась лодочная станция. Лодочник Иван Иванов сдает на прокат ялики различных размеров – от двухместных до многоместных. Лодки выкрашены в белый цвет с красным или желтым окаймлением. У будочки обыкновенно сидит его красивая и сильная дочь Леля, которая перевозит желающих переехать на сторону Магербурга за 10 марок (центов), а так ялик сдается на прокат, за час платят 45 центов.
На пароходной пристани имеется буфет. Здесь хозяйничает черноглазая Маруся Кириллова. Посетители могут выпить лимонад, чай, съесть пирожное, пирожок. А вот слева от пристани, на пригорке, окруженное липами здание – ресторан «Ливония». Тут всегда шумно: звуки музыки, громкие разговоры – это любимое заведение матросов. На пристань ведет широкая деревянная мостовая, ее тоже с двух сторон окаймляют липы, а рядом – вымощенная булыжником дорога для извозчиков, к приходу парохода они съезжаются сюда – легковые и ломовые. Тут же на углу стоит здание, бывшее когда-то солевым амбаром.
Усть-Нарова (или, как все жители называют ее, просто Устье) в двадцатые годы, в их начале и середине – это еще отживающая Россия. Звучит русская речь, коренные жители эстонцы говорят по-русски, и улицы носят русские названия. Приехавшие сюда после революции русские, среди которых много интеллигенции, вносят оживление в монотонную жизнь поселка.
В эстонском обществе трезвости «Калью» (Kalju) ставятся спектакли, в основном водевили, концерты. После спектакля обыкновенно бывают танцы. У рояля бессменная Александра Алексеевна Клемент, жена начальника почты. С увлечением танцуют па-де-спань, па-де-катр, мазурку, тустеп и, конечно, вальс. Появляются уже и новые танцы, такие как чарльстон «Джимми», фокстрот, танго.
Иногда идут спектакли на эстонском языке. Главными устроителями их являются братья Штернфельды. Один брат, по профессии сапожник, пользуется успехом как актер. Другой брат – портной, хороший гример. Он гримирует и русских актеров-любителей.
Длинные зимние вечера. Улицы не освещаются, электричество есть только в учреждениях, а в домах горят керосиновые лампы. Вечерами часто собираются у госпожи Клемент, где в доме есть пианино, а хозяйка хорошая музыкантша. Местные певицы и певцы репетируют, готовятся к очередному концерту в клубе.
О телевизоре еще никто не слышал, где-то появилось радио. Раз афиша объявила, что в «Калью» будет демонстрация радиопередачи. Организатором был Дидрих Клемент. Установили антенну, на столе в зале поставили маленькую черную трубу, похожую на граммофонную. Народ с нетерпением прождал более часа, но ничего кроме треска не услышал.
Зимние вечера жители проводят дома – собираются за столом со знакомыми, соседями. Над столом висит керосиновая лампа, она теплым светом высвечивает круг над столом, оставляя темными углы комнаты. Вокруг стола сидят женщины с рукоделием, тут же примостились ребята. По очереди читают вслух, а часов в десять расходятся по домам, шагая по хрустящему снегу.
Продолжение читайте здесь.
