Юло Сарапуу рассказал, почему его картины лечат

«Талантливый человек талантлив во всем» – этот афоризм приходит на ум, когда речь идет об Юло Йоханнесе Сарапуу: пятикратный чемпион Эстонии по фигурному катанию; пейзажист и портретист, чьи работы выставлялись в нескольких европейских странах; народный целитель; и наконец, поборник здорового образа жизни, который в свои 80 лет трижды в неделю работает со штангой. «Нарвская газета» побеседовала с известным эстонским художником, две выставки которого до 10 марта открыты в Нарве.

– Юло, как случилось, что вы, рисовавший с самого раннего детства, вдруг стали фигуристом?

– Тренеры, которые вели занятия детской секции в Кадриорге, сами нашли меня, можно сказать, на улице: заметили, что какой-то мальчуган на коньках всякие фокусы выделывает, и позвали меня на тренировки. Сам бы не пришел. А потом интересно стало: фигурное катание ведь тоже связано с искусством, с красотой, мы ведь там и балетом занимались. Словом, у нас были настолько замечательные тренеры, что я быстро втянулся, и через год уже начал выступать на соревнованиях.

Потом я вошел в сборную всесоюзного общества «Динамо», выступал на первенствах Советского Союза и на двух спартакиадах. Мое самое высокое достижение – шестое место на первенстве Советского Союза. И я выиграл первую Зимнюю спартакиаду в Белоруссии – вот какие времена были! В тех соревнованиях участвовал и Алексей Мишин, теперь прославленный тренер. А тогда в Белоруссии мы с ним жили в одной комнате.

С фигурным катанием связано много воспоминаний. Мы объездили весь Советский Союз, где я только не был: любовался самой разнообразной природой.

Был знаком со всеми звездами фигурного катания тех лет, например, с известной парой Белоусова-Протопопов. Все мы тогда были, как одна семья.

– Отчего зависит, станет ли человек звездой фигурного катания?

– От его природных данных, в первую очередь. Это – такой же талант, как и всякий другой, и как всякий талант – редкость. Может быть и так, что из сотни красивых и старательных ребятишек, пришедших заниматься на каток, не найдется ни одного с талантом фигуриста.

И еще нужны обязательно две вещи: хорошие условия для тренировок и хороший тренер. Если хотя бы одно условие не соблюдено – ничего не получится.

– Вас тренировал сам легендарный Игорь Москвин…

– Да, и мы до сих пор в очень хороших, дружеских отношениях: они с супругой всегда запросто приглашают меня к себе, когда бываю в Петербурге, например, я останавливался у них, когда в 2015 году открылась выставка моих работ в Петербурге. Москвины тоже несколько раз приезжали ко мне на хутор погостить.

– Ваша спортивная карьера помогла или помешала вашему творческому развитию?

– Конечно, помогла, ведь в искусстве тоже нужна выносливость: когда я загораюсь какой-то идеей, то могу работать много часов непрерывно, иногда до глубокой ночи. Да и вообще человек должен не только внутри быть прекрасным, но и физически привлекательным.

– Вы почти повторили слова Антона Павловича Чехова, который сказал, что в человеке все должно быть прекрасно.

– Что ж, великие люди неправды не скажут.

– Ваш брат Лембит Сарапуу вошел в эстонскую энциклопедию как один из самых известных и оригинальных художников, а вы – как известный фигурист и тренер…

– Ну, наверное, у них были устаревшие данные (смеется), все-таки меня не раз называли одним из лучших эстонских пейзажистов еще в далекие 1960-70-е годы.

После того, как моя карьера в большом спорте закончилась, я недолго пробыл тренером. Все-таки я с самого раннего детства был увлечен искусством, жил в семье, где все рисовали.

Наша мама была художницей, правда, когда у нее появилась семья, для занятий живописью почти не оставалось времени, и это иногда угнетало ее.

Мама с гордостью рассказывала, что один из ее предков – знаменитый художник Йохан Кёлер. Он закончил Петербургскую академию художеств с золотой медалью, учился в Берлине и Париже, объездил всю Италию, был учителем рисования великой княжны Марии Александровны, дочери Александра II. Писал портреты царских придворных, и в то же время – эстонские пейзажи и сцены из жизни крестьян – сам ведь он был родом из простой крестьянской семьи. Его работы для меня – один из великих примеров для подражания, они такое же глубокое впечатление произвели, как Рубенс, Рембрандт, Коро.

Уже через год после ухода из большого спорта я начал писать картины. Учился живописи в разных студиях. В 1966 году пытался поступить в государственный художественный институт в Таллинне, но из этого ничего не вышло. Заведующий отделением живописи пригласил меня в кабинет для беседы с глазу на глаз, и сказал: «Один Сарапуу у нас уже есть, и второго нам не нужно!» Меня приняли в институт только вольным слушателем, и я два года занимался там. Но сейчас я могу сказать, что благодарен тем, кто меня в институт не принял: они могли бы заставить меня делать то, что мне было чуждо, и это повредило бы моему дару.

Развивать ведь можно только то, что имеешь. Это словно идти в гору: чем дальше идешь – тем больше видишь, и постепенно поднимаешься на свою собственную вершину, где ты совсем один. Этот подъем занимает всю жизнь. И никто не может этому научить: в школе могут объяснить, каким концом надо брать кисточку в руки, и только.

Вольтер только три года был учеником монастырской школы и стал великим философом, но нет ни одной школы в мире, где ученики через три года получали бы диплом Вольтера. Если человеку дан дар творчества, он сможет развить его. Если дара нет, сколько ни учись, будешь только ремесленником.

– Как понять, что есть этот дар?

– Для меня невозможно не писать картины – это такая же потребность, как потребность в пище.

– Говорят, что ваши картины лечат. Это действительно так?

– Все болезни – от нервов, это каждый знает. Для того, чтобы поправиться, необходимо обрести душевное равновесие. Когда вы любуетесь природой, вы успокаиваетесь, отдыхаете, ваши тело и душа приходят в гармонию – а это очень важно для того, чтобы человек был здоров. С картинами то же самое – если картина передает гармонию, которая существует в природе, то глядя на нее, человек отстраняет от себя все тревоги, мелочные мысли и обретает покой – и так вылечивается.

– Но вы лечите людей не только своими картинами, но и советами – к вам приезжают, как к народному целителю уже много лет. Как вы это делаете?

– Это тоже дар, который я заметил у себя еще в детстве: иногда смотрел на улице на совершенно незнакомого человека и сразу понимал, что он болен. Помогать людям я стал уже в зрелом возрасте, и тогда мне стали говорить: открой, мол, школу экстрасенсов или деньги зарабатывай. Но этому тоже научить нельзя. И денег за это брать нельзя.

Но мне очень приятно бывает, когда через несколько лет от тех людей, которым дал совет, приходит весточка, что совет им помог, и все у них хорошо.

– Кроме пейзажей, вы пишите еще и портреты, причем не только современников, но и портреты исторических личностей – Аристотель, Сократ, маршал Маннергейм, Паганини. Как приходят идеи таких портретов?

– Объяснить не могу, это происходит внезапно, возможно, под влиянием прочитанных книг: вдруг понимаешь, что этот человек мог бы быть таким.

– Вы много читаете?

– Да, но никогда не читаю так называемую развлекательную литературу: по-моему, она только мучит мозг.

– Что вы делаете, чтобы поддерживать хорошую физическую форму?

– У меня дома есть тренажер, и три раза в неделю я обязательно занимаюсь, поднимаю штангу.

– Что посоветуете тем, кто говорит: «ой, мне уже пятьдесят» или «ой, мне уже шестьдесят» и считает, что спортом заниматься уже поздно?

– Заниматься надо обязательно, тренировки должны быть три раза в неделю – иначе тело начнет умирать. Но каждому нужна собственная индивидуальная программа, тогда будут и результаты.

– Сейчас на вашем творчестве сказывается груз лет?

– Абсолютно нет. Это для спортсмена важно быть как можно моложе, а творчество тем лучше, чем человек старше. Чем он старше – тем мудрее, тем больше понимает в своем деле.