В рамках юбилейного года театра – студии “16. komnata” в январе состоялась творческая встреча с актером Санкт – Петербургского театра “Русская антреприза” им. Андрея Миронова Михаилом Драгуновым. Актёр специально приехал в родной город для того, чтобы выступить перед юными театралами и преподать им мастер-класс по художественному чтению. Заодно Михаил согласился дать интервью и нашей газете.
«Как легко быть актёром, как раз для двоечника!»
– Как Вы стали артистом, что подтолкнуло вас к этому выбору?
Михаил вспоминает, что интерес к театру возник довольно поздно:
– Учился я не очень-то успешно, был таким двоечником и прогульщиком – в отличие от сестры. Мама очень расстраивалась по этому поводу и попросила меня перевестись из 9 в 11 школу, туда, где училась сестра. Маме было очень важно не разочароваться во мне. И я, чтобы не расстраивать её, отправился на собеседование и попал в первый гимназический гуманитарный класс к Ларисе Александровне Исерлис.
Брать меня, конечно, не стоило, конкурс был большой, но Лариса Александровна – человек творческий, и разглядела что-то во мне. Когда нас принимали в гимназисты, то наш педагог придумала специальный театрализованный вечер: как будто мы все находимся в 19 веке, в салоне Зинаиды Волконской, а домашний крепостной театр разыгрывает сцены из различных произведений. Мне выпало играть Сальери в «Маленьких трагедиях» А.С. Пушкина. Я тогда подумал: как легко быть актёром, как раз для двоечника! Ничего делать особенного не нужно, вышел, отыграл – и всем нравишься.
Тогда и возникла мысль, что надо бы поступать в театральный институт. Но театром тогда я так и не занялся. Спустя время был в гостях, мы скучали, но неожиданно обнаружили в доме костюмы. Мы решили немного похулиганить. Я нарядился мушкетёром, мой школьный приятель Андрей Барков переоделся в женское платье, и мы отправились в Дом пионеров, в Ратушу, на детскую «ёлочку» развлекать детей и веселиться. Вот там меня и заметила Тамара Дмитриевна Мангус, руководитель театрального кружка «16 комната». Она предложила мне походить на занятия.
Честно говоря, мне стала очень интересна сама Тамара Дмитриевна. Это был удивительный, уникальный человек, неповторимый педагог. О ней без слёз я и сейчас вспоминать не могу. Для неё занятие театром не были самоцелью, хотя было и много удачных спектаклей. Тамара Дмитриевна воспитывала людей, она общалась, дружила. Она умела заразить каким-то удивительным, особым миром – таинственным, сказочным, добрым.
После окончания школы Тамара Дмитриевна посоветовала мне не пытаться сразу поступать в питерский театральный вуз (а я бы и не поступил, потому как больше дурака валял в кружке, чем занимался), а поехать в Таллинн, в студию при театре. Я так и сделал, но студия как раз в то время начала разваливаться, мне пришлось поработать в театре и декоратором, и машинистом по сцене, и рабочим здания. Спустя два года, уже в 1997 году я поступил в Театральную академию Санкт-Петербурга (СПБГАТИ), окончил её в 2002 году. В Петербурге я встретил свою будущую жену, у меня растут два прекрасных ребёнка.
Михаил, ныне петербургский актёр, известный по спектаклям и сериалам, преподал мастер-класс начинающим актёрам из «16-й комнаты» – студии, где сам когда-то начинал знакомство с театром.
«Сказка про голого короля»
Профессиональную деятельность Михаил начал в цехе мастеров художественного слова «Петербург-концерта». Затем служил в театре Владимира Малыщицкого (ученика прославленного режиссера Таганки Юрия Любимова) в Санкт-Петербурге. Сегодня Михаил Драгунов – актёр театра «Русская антреприза» им. Андрея Миронова.
– Не пожалели ли Вы о своём выборе?
– Не знаю, думаю, что нет. У меня нет одержимости театром. То, что ты попал в театр недостаточно для того, чтобы быть довольным собой. Состояние театра сейчас плачевное и в России, и в Европе тоже, я думаю. Старшее поколение, которое несло культуру, уходит, а дальше идёт какое-то странное «перебрасывание мяча». Кто в этом виноват? Режиссёры, которые не несут в себе духовности? Актёры – лентяи и инфантилы? Зрители, которые охотнее идут на «лёгкие» спектакли? Критика, которая врёт? По-крыловски: кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку… Где настоящий русский психологический театр? Мне повезло, что я работаю у Рудольфа Давыдовича Фурманова, человека сложного, противоречивого, но он занимается как раз сохранением истинно русского театра. К нему часто приезжают его друзья – Гафт, Ливанов, Лановой. И нам, молодым актёрам, приходится как-то соответствовать.
Наш театр не имеет постоянной труппы, а заключает контракты с теми актёрами, которые интересны режиссеру, поэтому мне выпадает счастье общаться и работать с широким кругом действительно замечательных людей таких как Евгений Баранов, Сергей Барковский, Нелли Попова. А если говорить в общем… Вот, например, эпатажная постановка нашего театра – «Мадам Бовари» с Еленой Калининой и Мишей Морозовым. Там обливают молоком, бросают поленья… Лично я отношусь к этому отрицательно, на мой взгляд это не театр, а перфоманс, режиссёрская эквилибристика, жонглирование аттракционами. На самом деле, должно быть всё, вопрос – в пропорциях. Если таких спектаклей в репертуаре театра 10-15 процентов, то это совершенно нормально, это эксперимент. Но если во всех местах одно и тоже – это уже неправильно. Простому человеку, приехав в Петербург, сейчас крайне сложно попасть на хороший спектакль, сделать выбор из всех заявленных предложений самостоятельно, без дружеского совета. Если даже коллеги-актёры, режиссёры с трудом «досиживают» на некоторых постановках, не понимая ни смысла, ни игры… А зрители сидят, смотрят. Сказка про голого короля получается.
«Никто не уйдёт с выступления»
– Сегодня в программе прозвучали стихотворения Державина, Пушкина, Маяковского, Есенина, Блока, Саши Чёрного, Твардовского. Это всё сейчас востребовано?
– К сожалению, жанр художественного слова был уничтожаем в Петербурге несколько лет назад как нерентабельный. Как кажется Комитету по культуре Санкт- Петербурга, он никому не нужен. Но я могу сказать, что когда мы с коллегами выступали перед весьма разнообразными аудиториями, то всегда находили живой отклик. И дома инвалидов, и детские сады, и коррекционные школы – везде мы читали, и везде был интерес. Если только сам артист не врёт и работает честно, то поэзия всегда доходит до зрителя. Сейчас очень мало читают, что печально. Но тем приятней выступать перед публикой, которая заинтересована послушать. Можно читать такое сложное произведение, как «Облако в штанах» Владимира Маяковского и знать, что никто не уйдёт с выступления (смеётся).
– Мне показалось, что отвечая сегодня на вопросы ребят, ещё только взвешивающих, не пойти ли по вашим стопам, вам было интересно поделиться своим опытом, объяснить и рассказать, что важно в декламации. Может, стоит задуматься о педагогической деятельности?
– Всегда важно давать. Мой педагог по сценической речи сказал: «Миш, из тебя получится педагог. Потому что учитель должен не «впихивать» себя в студента, а «проживать» его». У тебя этот талант есть». Но я не думаю, что такие педагоги сейчас нужны. И, честно говоря, не верю, что в ближайшее время займусь этим.
– Много других интересных проектов, спектаклей занимают ваше время?
– Да, занятость большая. Я много работаю в театре, ещё читаю произведения Державина, Некрасова в их домах-музеях на специальных программах. С удовольствием вспоминаю очень интересный прошлогодний проект. Меня пригласили в Казань на вечер памяти переводчика Корана Теодора Шумовского, друга Льва Гумилёва, проведшего всю жизнь в лагерях. В свои 80 лет, когда в политике уже произошло «потепление», он взялся за перевод этой священной книги. Коран по-арабски написан рифмованной прозой. Меня попросили поучаствовать, я выучил несколько сур и прочитал их в главной мечети Казани Марджани. Так как я читал священную книгу, пусть и в литературном переводе, то очень волновался. Понятно, что я не мусульманин, как отнесутся ко мне и моему чтению умудрённые жизнью старцы? И тем приятнее было видеть, как уже на первой суре они согласно закивали седыми бородами.
– Так какое амплуа Вам всё-таки ближе?
– У меня есть разные роли – и брутальных, несколько нагловатых, и романтических персонажей. Но больше мне удаются интеллигенты, романтические герои, например, Петя Трофимов в «Вишнёвом саде», Голубков в «Беге», Вронский в пьесе «Алексей Каренин», где толстовская история трактуется с точки зрения обманутого мужа. Мой педагог по сценической речи охарактеризовал меня так: «Интеллектуальный Портос», и мне кажется, что это верное определение.
Беседовала Софья Боборенко
