Похоже, Банк Эстонии намерен изъять из обращения монеты номиналом в 1 и 2 евроцента. А для начала в январе было предложено обсудить возможность округления цен на кассе при покупке в пределах 5 евроцентов.
Об этом сообщено на сайте Банка (17.01.2018), причем, в качестве главного аргумента отмечено, что обилие мелких монет усложняет работу торговых точек, а также финансовых учреждений. При внимательном рассмотрении доводы банкиров отнюдь не кажутся столь уж бесспорными. Однако – по порядку.
Аргументы за округление
Их всего пять, и едва ли не каждый порождает вопросы.
1. Люди получают сдачу одно- и двухцентовыми монетами, но крайне редко используют их при оплате.
2. Округлению подлежит лишь итоговая цена, но не цена каждого товара в отдельности.
3. Итоговая цена округляется математически до 5 центов вверх или вниз.
4. Одно- и двухцентовые монеты будут приниматься к оплате, но не будут выдаваться в виде сдачи.
5. Опросы общественного мнения показывают, что большинство жителей Эстонии склоняются в пользу округления.
Мадис Мюллер, вице-президент Банка Эстонии, посетовал, что ежегодно Банк Эстонии вынужден принимать и отправлять в магазины в среднем две грузовые машины с означенными монетами для сдачи. Прямо скажем: непосильная ноша – две машины! Действительно, ликвидируем сдачу и сохраним автопарк!
Касательно округления конечной цены специалисты Банка приводят соблазнительный пример. Допустим, творожный сырок стоит 24 цента. Тогда при покупке двух сырков 48 центов в кассе округляются до 50. Зато если купить три сырка (72 цента), то касса выдаст уже меньшую сумму – 70 центов. Округление в пределах 5 центов может происходить в сторону как увеличения, так и уменьшения окончательной цены.
Аргументы против
Последнее выглядит заманчиво. Но что если мне нужен только один сырок? Цену ведь тогда округлят до 25, так как, согласно п. 4, сдача нашими монетками уже не предусмотрена! То есть озабоченное благосостоянием населения государство изымет у меня 1 цент. А если я возьму два сырка, то лишусь уже 2 центов. И что это такое, как не рост цен, неуклюже закамуфлированный под монетарную реформу?
Еще более интересный гипотетический случай приводит Таави Тедер в Postimees (18.01.2018), цитируя слова руководителя отдела закупок-продаж сети Grossi Эве Хейнсаар. Допустим, спички стоят три цента. «Округленная» цена поднимется до 5 центов, что означает рост стоимости товара на 67 процентов. А если товар стоил, предположим, 2 цента, то, будучи округленной до 5 (не бесплатно же отдавать!) его цена подскочит на 150 процентов! Какова прибыль? Не хуже, чем в лихие девяностые!
Сомнительные утверждения
Обратимся вновь к статье Таави Тедера. На сей раз он цитирует исполнительного директора Союза торговцев Неле Пейли, которая считает, что «работники магазинов будут тратить меньше времени на подсчет монет… Потребители сейчас получают в виде сдачи одно-двухцентовые монеты, но сами расплачиваются ими редко. И используют их мало, поскольку многие считают их незначительной мелочью». Две последние фразы, мягко говоря, не продуманы. Придется говорить от себя. Я всегда стараюсь расплачиваться в магазинах предельно точно, используя для экономии времени монетницу. И кассиры, надо сказать, только рады получить мелкие монеты для будущих сдач. Так же поступают и очень многие пожилые люди, которые вовсе не пренебрегают нашими монетками. Время, затраченное на подсчет, незначительно – этим фактором можно пренебречь. А очереди у касс в супермаркетах образуются не вследствие подсчитывания денег, но из-за безудержной жадности владельцев, не желающих нанимать достаточное число кассиров. Поэтому-то мы и видим одних и тех же людей, которые часть времени работают в зале, а часть – сидят на кассе, в ущерб качеству обслуживания, поскольку это все-таки разные специализации. Впрочем, чиновникам столь приземленное бытие неведомо.
Может ли социологический опрос стать основой для принятия решения?
Еврокомиссия не рекомендует использовать округление, если таковое не поддержано большинством населения. Поэтому Банк Эстонии инициировал опрос общественного мнения, касавшийся так называемого «финансового поведения», который был проведен в сентябре прошлого года. Всего участвовало 964 семьи в возрастных рамках от 18 до 74 лет. Выяснилось, что округление поддержали 57 процентов, 33 процента не поддержали, а 10 затруднились в ответом. И еще один опрос на ту же тему состоялся теперь уже по инициативе Еврокомиссии в октябре. Данные оказались примерно одинаковыми, хотя и несколько выше: «за» 61 процент, «против» – 32 и 7 процентов затруднились ответить. Однако не все так просто. Если пристальнее вглядеться в результаты первого опроса, то картина окажется не такой уж радужной. Во-первых, 79 процентов не поддерживают идею «безналичного общества» (cashless society) в принципе. А во-вторых, среди тех, кто поддерживает, большинство составляют семьи с ежемесячным доходом более 1000 евро. Но нам ничего не сказано о том, из какого имущественного слоя взята указанная выборка – 964 семьи. Следовательно, здесь возможно, как говорят социологи, «селективное предубеждение», когда количество членов опрошенной группы пропорционально превышает ее реальную долю в населении. Что же касается второго опроса, тут все ясно: указано, что было опрошено по телефону (естественно, случайным методом) ровно 17547 человек. Приняв во внимание численность населения страны – 1315635 (по состоянию на 1 января 2017 года), – получаем искомое – 1,3 процента опрошенных. Маловато будет! В общем, есть основания сомневаться в репрезентативности этих опросов. И давайте не будем забывать популярный в социологической среде афоризм насчет ума и доброты дельфинов: мы об этом узнаем от уставших пловцов, которых они толкали к берегу, но мы не можем услышать рассказ тех, кого они толкали в другую сторону.
Что подсказывает опыт соседей?
Банк Эстонии, конечно же, предпочитает ссылаться на опыт Финляндии, Бельгии, Нидерландов и Ирландии (с этого года к процессу подключилась также Италия), где округление успешно состоялось, и рост цен, якобы, не наблюдался. Сколько можно говорить одно и то же! Для начала следует хоть как-то сравняться с означенными странами в сфере выплат зарплат и пособий – только выплат денег, а не слез, – а потом уже брать пример!
Между тем в России банки спокойно принимают монеты, и требования к их сохранности даже снизились с 2014 года, как пишет «Известия». Действительно, себестоимость чеканки монеты оказывается порой выше ее номинала. Но дело в том, что монета и служит значительно дольше – до 30 лет, тогда как срок жизни бумажных купюр – максимум 5 лет (для 100- и 500-рублевых и того меньше – 2 года). Принятые монеты пускаются в переплавку, что значительно дешевле, нежели чеканка совершенно новых монет. И так как процесс этот постепенный, то можно не опасаться, что в будущем вдруг потребуется массовая чеканка. Именно в таком плавном режиме с 2000 года работает Банк Англии, поддерживая в равновесии монетную массу, снижая затраты на чеканку и воздерживаясь от какого бы то ни было округления.
Сергей ТРОХАЧЕВ
