«Плач о реке Нарове» сохранился в составе рукописного сборника, писанного в Стокгольме в 1665 году жителем Ругодива (Нарвы) Леонтием Петровичем Белоусом для своего друга и свойственника Федора Ергина (Яргина).
Дорогие друзья!
Продолжаем публикацию фрагментов из книги Сергея Исакова, известного ученого, профессора Тартуского университета (8.10.1931 –
11.01.2013), нашего земляка, «Очерки истории русской культуры в Эстонии».
Фрагменты книги, которые публикуются в нашей газете, напрямую касаются Нарвы. Уверены, что, читая их, вы узнаете о нашем городе еще больше и даже сделаете для себя открытия.
Благодарим родственников Сергея Геннадьевича за предоставленную возможность. Книга выпущена издательством Aleksandra_ Таллинн 2005.
________________________________________________________________________________________
Сборник, ныне хранящийся в библиотеке Pocсийской Академии Наук в Пeтербурrе, в основном включает переводы указов шведского короля, касающихся положения русских жителей Нарвы и Ивангорода; это чаще всего ответы на их челобитные. «Плач о реке Нарове» впервые был опубликован будущим академиком Дмитрием Сергеевичем Лихачевым в 1948 г. в шестом томе «Трудов отдела древнерусской литературы Института литературы» (Пушкинского Дома) в Ленинграде.
Об авторе «Плача» Леонтии Петровиче Белоусе мы знаем очень мало. По-видимому, он или его родители были родом из Белоруссии. По крайней мере, в языке рукописного сборника, им составленного, много белоруссизмов и сам почерк рукописи напоминает белорусскую скоропись XVII в. Судя по всему, это был образованный человек, который в Стокгольме работал в королевском архиве, переводил на русский королевские указы, сам переписывал и иллюстрировал их: рукопись сборника украшена заставками, инициалами, изображениями королевских печатей – все это выполнено цветными красками с применением золота. При этом текст сборника указывает, с одной стороны, на хорошее знание составителем и переписчиком древнерусской книжной культуры, следование eе канонам, с другой же стороны, на то, что Леонтию Белоусу не была чужда и западная культурная традиция. Обратим внимание на такую на первый взгляд, казалось бы, мелкую деталь: использование в тексте сборника, наряду с церковнославянским буквенным обозначением цифр и летосчисления «от сотворения мира», также арабских цифр летосчисления «от Рождества Христова». Это, без всякого сомнeния, результат западноевропейского культурного влияния. Дело в том, что в древнерусских памятниках использовались только буквенные обозначения цифр и только летоисчисление «от сотворения мира», в Западной же Европе наоборот – римские и арабские цифры и летосчисление «от Рождества Христова».
М.Д. Каган, автор статьи о Леонтии Белоусе в «Словаре книжников и книжности Древней Руси» (вып. 3, ч. Cпб., 1992. C. 133), считает, что Леонтий Белоус скорее всего принадлежал к деловым, приказным кругам, по его мнению, трудно предположить, чтобы тот был купцом или ремесленником. Вряд ли это суждение M.Д. Когана верно. У нас есть свидетельства о принадлежности Леонтия Белоуса именно к местному купечеству. Ho главное, что Леонтий Белоус вместе с отцом входил в группу активных нарвских общественников (если пользоваться современной терминологией), которые боролись за права русских в Нарве и Ивангороде, защищали их интересы перед шведскими властями. Именно Леонтий Белоус вместе с Ждановым был автором челобитной ивангородских русских шведскому королю Карлу XI в 1664 г. с просьбой не выселять их из города в деревню Юлду– Йоала. Вместе с отцом Леонтий Белоус отправился в Стокгольм, видимо, для того, чтобы передать челобитную королю и вообще добиваться у высших шведских властей отмены несправедливых постановлений, направленных против русских обитателей Нарвы и Ивангорода. Из записи в конце рукописи сборника мы узнаем, что отец автора «Плача о реке Нарове» Петр Павлович Белоус скончался в Стокгольме 19 января 1666 г. Миссия Белоусов не была безрезультатной. Они добились отмены дискриминационных постановлений и ряда льгот для нарвских русских.
Главный интерес «Плача о реке Нарове» в том, что он «отражает психологию русского человека, оказавшегося в обстановке непрерывной борьбы с давлением иностранного государства, но сохраняющего живое чувство любви к родине, тоску по оставленным местам, жалость к своим страдающим соотечественникам, стремление им помочь».
Сведений о дальнейшей судьбе Леонтия Белоуса немного, и они весьма неопределенны. Среди документов сохранился помеченный 22 августа 1667 г. список русских купцов, которые просили магистрат выделить им в Нарве земельные участки для строительства домов. В этом списке фигурируют и «дети Белоуса», т. е. сыновья скончавшегося Петра Павловича Белоуса. «Оба сына Петра Белоуса» отмечены и в другом аналогичном списке, относящемся к апрелю 1675 г. Наконец, в списке русских нарвских купцов, представленном в магистрат 12 февраля 1677 г., мы встречаем «Якова Петрова сына Белоусова». Без сомнения, это брат Леонтия Белоуса. Есть основания предполагать, что в числе не названных по имени сыновей Петра Белоуса, о которых идет речь в двух предыдущих списках, был и Леонтий Белоус. Почему ero нет в списке 1677 г., мы не знаем. Дальнейшие следы братьев Белоусов теряются: по крайней мере, в списке русских купцов, владельцев лавок в Нарве в 1692 г., их мы уже не находим. К этому времени положение русских купцов в Нарве вновь стало весьма тяжелым, и многие купцы вынуждены были уехать из родного города.
Что же собой представляет «Плач о реке Нарове»?
Определить жанр «Плача» нелегко. Он как бы стоит на стыке прозы и стихотворства, текст ритмизирован, однако рифмы, характерной для русской поззии ХVII в., нет. Современный читатель с трудом воспринимает его стихотворный «субстрат». Вообще «Плач» слишком отличается от привычных нам образцов не только современной поэзии, но даже произведений пиитов ХVIІI в. Однако для современников Белоуса это был, конечно, образец стихотворства.
Произведение Леонтия Белоуса – это написанное в витийственной манере и патетическое по тону обращение к реке Hapoвe. Оно посвящено тяжкой доле местных русских, выселяемых с родных мест. Обращение к реке («О преславная Нарова!»), на берегах которой они выросли и жили, которая кормила и поила их, а сейчас полна слез русских жен, повторяется в тексте девять раз. Это обращение к любимой реке как бы составляет композиционный стержень произведения. Русские, вынужденные покинуть берега Наровы, обещают никогда не забывать этой порожистой своенравной реки. Завершается же «Плач» типичным для средневекового мировосприятия признанием: как ни печальна судьба наровских «населников», но тут ничего не поделаешь – такова воля Божья и с этим надо смириться; нам же остается только восхвалить Бога, ибо он «содетел наш и крепост и сила и слава наша и величество и избавление и наставник и похвала и содержател, слава Тебе!».
Как указал еще Д. С. Лихачев, «Плач о реке Нарове» по форме напоминает акафист – христианское хвалебное церковное песнопение во славу Спасителя, Богородицы или святых. Использование церковно-богослужебной формы для выражения светского, мирского содержания – вообще характерная черта русской литературы XVII в., переходной эпохи от древней словесности к новой.
Д. С. Лихачев же отметил, что главный интерес «Плача о реке Нарове» в том, что он «отражает психологию русского человека, оказавшегося в обстановке непрерывной борьбы с давлением иностранного государства, но сохраняющего живое чувство любви к родине, тоску по оставленным местам, жалость к своим страдающим соотечественникам, стремление им помочь». Таких произведений в древнерусской литературе немного.
Для нас же «Плач о реке Нарове» интересен уже тем, что это первое произведение местного русского автора, дошедшее до нас, первый образец русской литературы Эстонии, получившей дальнейшее развитие в XІX столетии, но ставшей самостоятельным художественным феноменом лишь в 1920–1930-е гг.
(Продолжение следует).
