Как обстоит дело со школьной травлей в нарвских школах, и насколько серьезна эта проблема рассказывает известный нарвский психолог Наталья Скворцова. «НГ» задала психологу вопросы, которые возникли у наших читателей в связи с трагическми случаями резни в школах (два случая в России и один – в Америке). Сообщая о них, СМИн азывали школьную травлю одной из возможных причин, подтолкнуших подростков к убийству одноклассников.
– Если судить по информации в СМИ, то и общество, и специалисты, пытаясь разобраться в том, что стало «спусковым крючком», превратившим самых обычных на первый взгляд подростков в массовых убийц, называют три причины: домашнее насилие, школьная травля и обилие насилия в фильмах, новостях, компьютерных играх. Вы согласны с этим?
– Меня немного удивляет, что в первую очередь внимание общества привлекают внешние причины этих трагедий и меры, которые, по их мнению, должны быть приняты для искоренения этих причин – тоже чисто внешние: например, после случая в Улан-Удэ родители предлагали жестко контролировать действия детей в интернете, и тому подобное.
Ни компьютерные игры, ни интернет не могут быть причиной такого поведения – в этом я убеждена на сто процентов. Ни один счастливый ребенок, сколько бы раз он не натыкался на информацию о насилии, не возьмет в руки топор, несчастливого ребенка эта информация тоже не может спровоцировать, она только может дать ответ на уже готовое состояние: например, вместо топора агрессор может взять «коктейль Молотова».
– Есть ли буллинг в наших школах и так ли он страшен, как его малюют? Конечно, я не говорю о крайних случаях, когда жертву, например, регулярно избивают, и которые либо работники школы, либо родители уж наверняка бы заметили. Но есть вещи, которых в школе, кажется, просто невозможно полностью избежать: насмешки, тычки, обидные прозвища, игра в футбол чужим портфелем, и тому подобное.
– Конечно, буллинг в наших школах есть, и я тоже думаю, что полностью его избежать невозможно, вопрос в том, как к этому относиться. Есть люди, которые даже во взрослой жизни не забывают об этом и считают, что именно из-за того, что их травили в школе, вся их дальнейшая жизнь не сложилась.
Нужно понимать, что дети, которые это делают, зачастую не отдают себе отчета в своих поступках. Думаю, что до конца искоренить буллинг не удасться никогда. Потому что это связано с особенностями детей: и тех, которые травят, и тех, кто выступает в роли жертвы. У кого-то не слишком умные шутки одноклассников вызовут ответный смех, у кого-то – досаду, а для кого-то могут оказаться настоящей трагедией.
Если ребенок что-то переживает, как трагедию (например, его не пригласили на день рождения к однокласснику, а других – пригласили), важно, окажется ли в этот момент рядом адекватный взрослый, который сможет эти тучи развести, поддержать его самооценку, дать какие-то другие версии случившегося. В этом случае ребенок не станет жертвой буллинга. А если ребенок или подросток наедине с этой проблемой, он может вокруг нее накрутить столько всего… Если мы говорим о психологическом насилии, то его вообще не избежать: ведь можно как насилие интерпретировать и длинные воспитательные беседы со стороны учителей, родителей и так далее, но это будет субъективная трактовка.
Есть и системный буллинг, и в наших школах он реально есть. Но это сложный процесс: как человек соглашается на такое поведение по отношению к нему: один мальчик рассказывал, что он просто не решается во время перемены выйти в коридор, потому что в него обязательно кто-нибудь плюнет. И он не знает, как на это отвечать? Когда дети одного из одноклассников считают странным, не таким, как другие, они могут начать систематически над ним издеваться, и это не всегда заметно учителям. Это явление было, есть и будет.
– Что происходит в душе подростка, когда он из жертвы травли превращается в агрессора?
– Надо понимать, что подростковый возраст, когда человек взрослеет и узнает себя, задумывается о своем месте в мире – очень сложный, крайне напряженный. В это время и какие-то экстремистские идеи могут овладеть подростком, но брать топор и убивать других людей он при этом не будет. Это может сделать только больной подросток.
– Могут ли школа или родители по каким-то признакам предположить, что подросток болен, что он может стать опасен для окружающих и принять какие-то профилактические меры?
– В том-то и бела, что подростковая депрессия, в отличие от депресии у взрослых, достаточно хорошо замаскирована, ее не так легко обнаружить. Если уж говорить о каких-то признаках, то это, в первую очередь, необоснованные перепады настроения. Конечно, в какой-то степени эти перепады есть у всех подростков, но если их амплитуда очень велика – стоит задуматься. Подружка не позвала в гости или в кино и девочка из-за этого немного поплакала – нормальная реакция. Плачет три дня подряд, не переставая – пора бить тревогу.
Или потеря интереса ко всему – с одной стороны, нормальная подростковая картина, но если человек целыми днями сидит один в комнате и просто раскачивается на кровати, и действительно не в силах ничем заниматься – это уже страшно.
– Действительно, это серьезно. Думаю, любые родители, заметив такое, немедленно обратились бы к врачам.
– А я думаю, что в каждой из трагических историй, о которых мы говорим, все начиналось с таких признаков – эти дети не были здоровыми. Одно дело – представлять себе, как отомстишь другим, и совсем другое – взять в руки нож или топор.
– Есть такие маркеры, которые могут заметить и учителя?
– Резкий спад успеваваемости – детям просто никак не собраться. Повышенная чувствительность – дети как бы совершенно не выдержавают уровень своего страдания. Конечно, все это должно быть видно. Но что учитель может сделать? Отвести к психологу, поговорить с родителями. Я довольно часто сталкиваюсь со случаями буллинга, и рассказы подростков страшно звучат: как подростки обращаются к учителям и не получают поддержки.
– Так что же делать?
– Мне кажется, самих детей надо начать образовывать. Объяснять социальные механизмы этого явления, рассказывать, как оно работает. Надо называть вещи своими именами. Бороться втихую с этим явлением практически невозможно. Причем, думаю, нужны не одноразовые лекции, а грамотно поставленный школьный курс, например, в рамках таккого предмета, как человековедение. Раз уж рассказывать детям о сексе мы уже научились, почему бы не начать рассказывать и о буллинге? Такие вещи преодолеваются через образование. Чтобы школьник, который плюет в проходящего мимо одноклассника, хотя бы знал, как это называется и не считал это безобидной шуткой, понимал, что он не просто веселится, а реально причиняет другому вред.
Думаю, в том же курсе подросткам надо обязательно рассказывать, что такое подростковая депрессия, что это просто заболевание, что-то вроде насморка, с такими-то и такими-то симптомами. Возможно, тогда ему будет легче говорить об этом с родителями. Я считаю, что эти две самые серьезные подростковые проблемы обязательно должны быть включены в систему школьного образования. Это не избавит от проблем, но существенно смягчит их.
Ирина Токарева 
